Читать книгу - "Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Михаил Полторанин"

Я буду передавать сейчас то — конечно, не слово в слово, — что говорил Рохлин дальше. Этим же, насколько мне известно, он делился со своим зятем Сергеем Абакумовым, а, может быть, еще с кем-то. Не могу ручаться за достоверность фактов: за что, как говорится, купил, за то и продаю. Но утаивать последний разговор с генералом не имею морального права. Пусть он даже воспринимается как предположение.

Лев Яковлевич сказал, что по информации его агентов из службы безопасности «семьи», четверка в составе Бориса Ельцина, дочери-имиджмейкера Татьяны Дьяченко, руководителя администрации Валентина Юмашева и зама руководителя Александра Волошина обсуждали варианты устранения лидера ДПА. Любые решения — автокатастрофа или пуля снайпера в людном месте, — посчитали неприемлемым, опасным для власти. Нужно организовать хитрую бытовую загогулину, чтоб была с «изюминкой».

Кому поручить?

Рассматривали кандидатуру зама руководителя администрации Евгения Савостьянова. В свое время он был начальником управления КГБ по Москве и Московской области. Вертели так и эдак — отклонили. Психологически не готов. Набрался правозащитного мусора, работая с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и Гавриилом Поповым, а в КГБ его занесло случайным порывом ветра. Демократ и чистоплюй. А нужен гэбист бериевской школы.

Татьяна Дьяченко с Юмашевым сказали Ельцину, что есть подходящий человек с хорошей выучкой — Тихий. Таким псевдонимом (Рохлин до разговора со мной не вычислил его) они нарекли другого кремлевского чиновника. «У него холодные глаза и холодный рассудок». Работайте, сказал им Ельцин, сделает — рассчитаемся. Если надо, пусть подключит грушников.

— Я не остановлюсь, успеть бы, — сказал генерал. На том мы с ним расстались

Не знаю, работала ли кремлевская чета, когда и с кем? Но как-то так получилось, что в те же сроки убить Льва Яковлевича решилась его жена — Тамара Павловна. Мыкалась с ним годами по гарнизонам, стала генеральшей, супругой любимого публикой депутата — пожить бы в свое удовольствие, пошиковать, потусоваться на элитных приемах. А муж по-прежнему довольствовался только зарплатой, не балуя семью, ввязался в борьбу с властью. Невыносимо! Вот, с точки зрения церберов Олигархата, и мотив для убийства. Но это мотив для человека с холодными глазами и пустой душой, привыкшего к роскошеству, а не для женщины с больным ребенком, у которой кроме жалованья главы семьи — никаких источников существования.

Правда, граждан малоимущих в современной России на всех ярусах власти встречают лишь холодные глаза. Нарофоминский судья, впаявший срок жене покойного генерала, прямо так и подводил ее к тюремной камере в обвинительном приговоре:» В связи с тем, что Рохлин активно занимался политической деятельностью, а Тамара Павловна Рохлина в этом видела угрозу безопасности семьи, поэтому она его убила». Помри, жрец ельцинской Фемиды, лучше не напишешь!

Как была история темной для современников, так и останется темной для наших потомков? Рука какого дьявола с холодными рыбьими глазами закручивала сценарий?

Об этом убийстве много писали, и время кое-что расставило по местам. Вдаваться в детали не буду, тем более Тамара Павловна на свободе. Напомню только, что ранним утром 3 июля 98-го жену генерала запугиванием и психотропными препаратами вынудили пойти на самооговор. («Три киллера в масках внезапно возникли под утро на кухне, заткнули ей рот, затащили на второй этаж. Там, прячась за ее спиной, подвели к кровати и в упор выстрелили из пистолета с глушителем в висок спящего генерала». Провели манипуляции с наградным оружием — для отпечатков пальцев вдовы. Могли ее рукой нажать на курок, чтобы сломать окончательно психику. Потом избили Тамару Павловну — экспертиза зафиксировала «телесные повреждения, нанесенные 20 различными травмирующими предметами: носками ботинок и кулаками» — и удалились. Она в шесть утра позвонила врачу сына Игоря: «Эти суки приказали взять вину на себя. Если не возьму, они расправятся с сыном и дочерью. Я все беру на себя». Взяла. Вскоре пришла в себя и одумалась).

Власть торжествовала. Это чувствовалось по реакции «семьи» и ее покоехранителей, по злорадству телекомпаний, подконтрольных Олигархату. Гладко получилось. Они не стали делать даже приличествующею паузу — мол, следствие идет, разберемся. В то же утро Емельянов, помощник «человека, похожего на генпрокурора Скуратова», ткнул пальцем для журналистов во вдову: вот убийца!

Шеф ФСБ Ковалев и шеф МВД Степашин, будто только что развеявшие по Галактике чеченских боевиков и сиявшие, как медаль «За победу…», причалили на автокаравеллах к невзрачной рабоче-крестьянской даче Рохлина, брезгливо повертели носами — и к микрофонам: все ясно, генерала убила его жена. И никакой политической подоплеки.

Правда налетевшие с ними ищейки тщетно рылись в чемоданах и ящиках. Дочь Льва Яковлевича Елена вспоминала, как раздавались в доме разочарованно-раздраженные голоса: «Говорили, что у Рохлина горы компромата, а тут ничего нет». В думском кабинете генерала тоже прощупали сейф. С трофеями ребятам не повезло. Нашли дурака-охотника, чтобы он порох держал в сырых местах!

Наверно и впрямь вдова Рохлина была недовольна бузотерством супруга. Наверно говорила ему, как говорят в сердцах иногда жены полушутя-полусерьезно любимым мужьям: «Я тебя когда-нибудь кокну». Без всякого «наверно» ей хотелось пожить спокойно и хорошо. Но как жить в государстве с такой изуродованной властью? Моральную ряху этой власти она разглядела — до морщин, до волосатых бородавок — в прокурорских кабинетах Емельянова и Соловьева, где допрашивали ее. Не кабинеты, а притоны для развратников — на стенах что-то вроде плакатов: «Кончил дело — вымой тело», «Ловись, девка, большая, ловись девка маленькая», «Счастливые трусов не надевают», «Долг нагишом платят»…

И на фоне этих изящных правоохранительных афоризмов довольные и сальные физиономии отрыгающих сытостью следователей: «Признавайся в убийстве, а не то посадим еще дочь и зятя». Они, голубые мундиры — верные слуги Олигархата и очень гордились этим, чувствовали свою безнаказанность. (Потом они, по заявлениям адвокатов, многократно нарушали закон, специально искажали смысл показаний в протоколах допросов). В этих кабинетах Тамару Павловну впервые пронзила мысль, что тысячу раз был прав Лев Яковлевич, задумавший избавить Россию от ельцинского режима.

В минувшее десятилетие общественная мысль нашей страны находилась в состоянии полудремы. Высокие цены на энергоносители прикрывали нарастающие проблемы, как свежий пушистый снег, непривлекательную помойку. Из клювов олигархов, таскавших журавлиными клиньями капиталы туда, за бугор, выпадало кое-что на родную землю. Интеллигенция, ползая на карачках, выискивала эти крошки в пожухлой траве и особо не возникала. Капали, как скупая слеза, добавки к пенсиям и зарплатам, которые, правда, тут же съедали инфляция и неуклонно растущие тарифы тех же олигархов-монополистов. Трубадуры режима убаюкивали страну: «Россия встает с колен».

Но вот снег подтаял, и население обнаружило, что помойка-то не уменьшилась, а разрослась, стала принимать угрожающие размеры. Кремлевская власть пустила коту под хвост целое десятилетие.