Читать книгу - "Кто правит миром? - Ноам Хомский"

Меморандумы о пытках, обнародованные Белым домом в 2008-2009 годах, вызвали изумление, возмущение и шок. Возмущение и шок вполне объяснимы, особенно если учесть полученные Сенатским комитетом по вооруженным силам свидетельства того, как отчаянно Дик Чейни и Дональд Рамсфелд искали связь между Ираком и Аль-Каидой, которую потом все же состряпали, чтобы оправдать вторжение в эту страну. Бывший военный психиатр майор Чарльз Берни дал показания о том, что «значительную часть времени мы сосредоточивали наши усилия на поиске связей между Аль-Каидой и Ираком. И чем больше все отчаивались такие связи обнаружить… тем энергичнее оказывалось давление, тем настойчивее становились предложения прибегнуть к мерам, способным обеспечить быстрые результаты». Иными словами, к пыткам. По данным Мак-Клэтчи, один высокопоставленный сотрудник разведки, знакомый с историей допросов, добавил, что «администрация Буша постоянно оказывала на следователей давление, заставляя применять к арестованным жесткие методы допросов, частично ради того, чтобы добыть свидетельства связи Аль-Каиды с режимом иракского диктатора Саддама Хуссейна… [Чейни и Рамсфелд] требовали, чтобы дознаватели нашли свидетельства сотрудничества с Аль-Каидой… На разведку и следователей постоянно давили, чтобы любой ценой выбить информацию из арестованных, особенно из нескольких особо ценных, что были в нашем распоряжении, а когда это не давало результата, представители Чейни и Рамсфелда приказывали им еще больше усилить нажим»^[78].

Это были наиболее значимые выводы сенатского расследования, но о них почти никто ничего не сообщил.

Изумление, постигшее многих, когда им открылась полная картина, было велико. Первым делом потому, что и без всяких расследований было очевидно, что Гуантанамо давно стала пыточным застенком. А зачем еще отправлять узников туда, где они будут недосягаемы для закона, – в место, которое Вашингтон, между прочим, использует в нарушение соглашений, навязанных Кубе под дулом пистолета? Утверждают, что это делается из соображений безопасности, но к таким заявлениям вряд ли можно относиться всерьез. Примерно то же говорилось и о секретных узилищах администрации Буша, равно как и об отправке арестованных в тюрьмы в другие страны, где к содержанию заключенных не предъявляется столь строгих требований.

Еще важнее представляется тот факт, что пытки, ставшие рутиной еще на самом раннем этапе освоения страны и продолжившиеся во времена рискованных начинаний «зарождающейся империи» – как назвал новую республику Джордж Вашингтон, – теперь распространились на Филиппины, Гаити и другие страны. При этом не забывайте, что пытки были самым незначительным из многочисленных преступлений агрессии, террора, экономических удавок и свержения законных властей, запятнавших историю США и других могущественных государств.

Аналогичным образом удивительно наблюдать реакцию на опубликование меморандумов Министерства юстиции со стороны некоторых ярчайших критиков преступлений Буша: например, Пола Крагмена, написавшего, что мы всегда были «нацией нравственных идеалов» и что до Буша «наши лидеры никогда не предавали тех принципов, которые мы отстаиваем»^[79]. Эта общая для многих позиция, мягко говоря, отражает весьма тенденциозную версию истории Америки.

Порой к конфликту между тем, «что мы отстаиваем», и тем, «что делаем», обращаются напрямую. Одним из выдающихся специалистов, взваливших на себя эту задачу, был Ганс Моргентау, основатель теории реализма в международных отношениях. В классическом научном исследовании, опубликованном в 1964 году, в идиллической атмосфере президентства Кеннеди, Моргентау высказал стандартное мнение, в соответствии с которым Соединенные Штаты преследуют «возвышенную цель» установления мира и свободы у себя, а в сущности и повсюду, поскольку «ареной, на которой Соединенные Штаты вынуждены защищать и продвигать свои цели, стал весь мир». Вместе с тем, будучи ученым дотошным, он признал, что исторические свидетельства радикально расходятся с заявленной «возвышенной целью»^[80].