Читать книгу - "Война иными средствами - Дженнифер М. Харрис"

Крупнейшие мировые производители энергии в совокупности имеют все основания беспокоиться в связи с развитием добычи нетрадиционных носителей, а вот потребители энергии могут рассчитывать на выгоды, казавшиеся немыслимыми лишь несколько лет назад. Конечно, снижение цен на энергоносители может стать экономическим благом для страны-импортера этих ресурсов. Подобно тому как резкий рост цен на нефть после эмбарго ОПЕК 1973 года породил серьезные проблемы для развивающихся стран, обременив их долгами минимум на десятилетие, нынешнее снижение цен на энергоносители станет благом для таких экономик; оно «перебросит» реальные доходы от производителей к потребителям. В особенности Китай и Индия, учитывая ожидаемый рост спроса на нефть с их стороны на 40 и на 55 процентов соответственно, окажутся в наилучшей позиции для удовлетворения своих потребностей в энергии и смогут решать одновременно другие неотложные задачи^[1000]. Это верно также для Японии и Южной Кореи, которые импортируют немало энергоносителей.

Кроме того, Китай может воспользоваться сегодняшним энергетическим бумом в иных целях, даже если отвлечься от усилий по разработке собственных китайских (весьма обильных) запасов сланцевого газа (возникли проблемы геологического характера, не хватает воды для применения метода гидроразрыва, запасы залегают глубоко, крестьяне сопротивляются, а стоимость разработки высока). Будучи крупнейшим в мире импортером нефти и крупнейшим потребителем энергии, Китай немало выиграет от снижения цен на нефть, вызванного поставками американской, канадской и аргентинской ЛННК^[1001]. Менее очевидно, однако не менее важно то обстоятельство, что сланцевая революция способна изменить отношения Пекина с государствами, богатыми сырьем^[1002]. В долгосрочной перспективе – и при условии, что Китай сможет реализовать свои программы добычи сланцевой нефти и газа – Пекин будет в состоянии уменьшить свою зависимость от стран Африки и Ближнего Востока, которые пока обеспечивают основной объем поставок^[1003]. КНР больше не придется предлагать экономическую помощь или инвестиции, чтобы гарантировать бесперебойное поступление нефти из Африки и других регионов. Но такая перспектива – дело далекого будущего, если оно вообще возможно. Спрос Китая на нефть и газ будет неуклонно возрастать, а потому сложно сказать, сможет ли китайский сланцевый газ конкурировать с российским и казахстанским газовым экспортом и поставками СПГ. Что касается ЛННК, здесь положение КНР выглядит еще уязвимее, и в обозримом будущем Китай явно продолжит импортировать сырую нефть из стран Персидского залива и России (для переработки на совместных предприятиях) или будет покупать нефтепродукты в Персидском заливе и Сингапуре.

Также «нетрадиционная революция» может способствовать неожиданному улучшению отношений между Россией и Китаем, причем Китай будет играть в этих отношениях главную роль. На протяжении десятилетий эти страны – несмотря на очевидную рациональную основу для долгосрочного партнерства между крупнейшим в мире производителем энергоресурсов и крупнейшим мировым потребителем энергии, с общей границей длиной 2600 км – соперничали вместо того, чтобы объединиться ради общей цели. История, подозрительность и идеология по-прежнему создают серьезные проблемы. Тем не менее Россия все активнее стремится осваивать энергетические рынки Дальнего Востока, дабы компенсировать потери от добычи нетрадиционных носителей и желания Европы сократить экспорт российского газа, а Китаю нужны дополнительные энергоресурсы для удовлетворения растущего спроса, этого фундамента роста экономики. Ситуация меняется медленно, но все указывает на то, что Москва и Пекин движутся навстречу, а не отдаляются друг от друга, к заключению крупных энергетических сделок и строительству трубопроводов^[1004]. Примером может служить газовый контракт на 400 миллиардов долларов, подписанный Китаем и Россией в мае 2014 года. Этот контракт между «Газпромом» и китайской Национальной нефтегазовой корпорацией заключен на тридцать лет и требует строительства трубопроводов и других объектов инфраструктуры для ежегодной перекачки 38 миллиардов кубометров газа в Китай. Реализация подобных сделок будет основой для укрепления геополитических отношений Пекина и Москвы (причем КНР будет доминировать, а Россия пойдет на беспрецедентные уступки из-за сохраняющегося санкционного давления Запада).

Другие дружественные азиатские страны, например, Япония, Южная Корея и Индия, тоже с нетерпением ожидают притока ЛННК и природного газа на мировые энергетические рынки^[1005]. Эти азиатские страны рассчитывают на глобальный «выплеск» СПГ в ближайшие годы. Разумеется, эти ожидания сопряжены с другими факторами, но резкое увеличение поставок газа и нефти через Южно-Китайское море увеличивает издержки потенциального конфликта (с Китаем) в этом районе и может, в зависимости от внешней политики Пекина, предъявить дополнительные стимулы для развития сотрудничества. Но больше эти страны надеются на то, что капитализация газового рынка и развитие рынка реальных товаров снизят ту цену, которую Азия сегодня платит за газ. Подобно европейским экспортным ценам «Газпрома», цены на СПГ для Азии преимущественно привязаны к цене нефти, поэтому увеличение предложения американской ЛННК и снижения мировых цен на нефть обернется снижением цен на СПГ для Азии – наряду с экспортом американского СПГ в Азию.