Читать книгу - "Тупик либерализма. Как начинаются войны - Василий Галин"

На основании этой идеи в 1925 г. был принят Revenue Act, который радикально снизил налоги с дохода и наследства. В результате, если в 1921 г. доходы свыше 300 000 долл. дали почти 65% всех налоговых поступлений от подоходного налога, то в 1926 — только 20%. В тот же период налоговая ноша для тех, кто зарабатывал менее 10 000 долл. снизилась со 155 млн. до 32,5 млн.{1271} Снижение налогов привело к росту социальной поляризации общества — чем ниже были налоги, тем большая доля распределяемого дохода попадала к наиболее богатым слоям общества.

Доля распределяемого дохода, приходящаяся на богатейшие 5% семей Америки{1272}, и максимальная ставка подоходного налога, %

Согласно оценке Brookings Institute, в 1929 г. верхние 0,1% американцев получали такой же доход, как нижние 42%. Те же верхние 0,1% американцев в 1929 г. контролировали 34% всех сбережений, в то время как 80% американцев не имело сбережений совсем{1273}. 1% населения владел 59% всего национального богатства и 15% национального дохода США[160]. Средний класс составлял лишь 15–20%, а доход более половины всех американцев не достигал даже уровня прожиточного минимума. Социальную картину Америки конца 1920-х наглядно представляет распределение американских семей по их годовому доходу — 71% семей получал доход ниже черты бедности — 2500 долларов.

Доход домохозяйств США, 1929,%{1274}

В то же время миллионные состояния росли невиданными темпами. Америка стала страной миллионеров. Известный журналист Ф. Ландберг в те дни отмечал, что состояния наиболее быстро росли «при поддержке со стороны правительств Гардинга и Кулиджа (1923–1928 гг.), приведенных к власти усилиями крупного капитала, что подтверждается подписными листами взносов в фонды избирательных кампаний»{1275}.

Динамика числа доходов в миллион долларов и выше{1276}

Резкий рост миллионных доходов отражал не столько соответствующий рост экономики США, сколько перераспределение доходов внутри общества в пользу высших его слоев. Перераспределение богатства вело к сжатию наиболее емких сегментов потребительского рынка — рынка сбыта среднего класса, что привело к падению его спроса и кризису перепроизводства.

Г. Форд забил тревогу уже в 1922 г. Понижение оплаты труда, утверждал живой символ американской мечты, «ведет только к падению покупательной способности и сокращению внутреннего рынка… Уровень жизни — уровень оплаты труда — определяет преуспевание страны»{1277}. Именно крайняя социальная поляризация, вызвавшая падение спроса, по мнению американского экономиста Дж. Гэлбрейта, как и легендарного главы ФРС (1934–1948 гг.), в честь которого названо здание Федеральной Резервной Системы, М. Эксла, в итоге и привела Америку к Великой депрессии{1278}. Слепое следование протестантской этике, по мнению Эклса, оказало плохую услугу американцам: «Стремясь к личному спасению, мы принялись губить общественные интересы»{1279}.

Обрушение фондового рынка было лишь следствием.

В своей статье «Рычаг неравенства», появившейся в конце 2010 г. на сайте Международного Валютного Фонда М. Kumhof, R. Ranciere, на основании сравнения кризисов 1929 и 2007 гг. пришли к выводу, что «когда заработок рабочих падает, они начинаю больше занимать, для того, что бы поддержать свое потребление… Долгий период неравенства в доходах подстегивает заимствование у богатых, что увеличивает риск серьезного экономического кризиса»{1280}.

Вместе с перераспределением дохода перераспределению подверглась и политическая власть, превращая слои общества в политические классы. На этот факт, на наступление Новой либеральной эпохи, задолго до Великой депрессии в 1903 г. обращал внимание президент Т. Рузвельт: «Похоронный звон по республике прозвучал, едва власть попала в руки тех, кто служил не всем гражданам, как богатым, так и бедным, а определенному классу и, защищая интересы этого класса, противопоставлял их интересам остальных»{1281}.

Г. Форд в 1922 г., говоря про новый класс, отмечал: «Вся их деловая философия сводится к следующему; «Хватай, пока можешь». Это спекулянты-эксплуататоры, нарыв на теле настоящего честного бизнеса…»{1282} «Финансовая система не может быть признана правильной, если она отдает предпочтение какому-либо одному классу…»{1283}. Своими «уловками современная система подчиняет целые нации и народы власти нескольких человек»{1284}.

Ф. Рузвельт в 1934 г. находил причины Великой депрессии в господстве в США дикого, радикального либерализма, его результатом стал «паралич, сковавший экономику после того злосчастного десятилетия, когда люди были охвачены погоней за незаработанным богатством, а их лидеры во всех сферах деятельности не желали ничего знать, кроме собственных корыстных интересов и легкой наживы»{1285}.

По словам известного журналиста Ф. Ландберга: «Момент истины раскрыл следующее свойство американской экономики: она не может быть отдана на откуп безмерно жадным пройдохам и биржевым спекулянтам»{1286}.

* * *

Какие же антикризисные или предупреждающие кризис меры предлагали сторонники политэкономической версии?

Одна из превентивных мер была предложена К. Марксом в работе «Заработная плата, цена и прибыль». В ней Маркс предлагал в рамках всей национальной экономики поднять уровень заработной платы для низших и средних слоев общества, поскольку именно они являются основными потребителями массовых товаров, и тем самым стимулировать совокупный спрос. Идеи Маркса почти дословно будет повторять глава ФРС при Ф. Рузвельте М. Эклс: «Массовое производство должно сопровождаться массовым потреблением, а массовое потребление, в свою очередь, требует распределения богатства… с тем, чтобы покупательная способность человека равнялась количеству товаров и услуг, предлагаемых средствами национальной экономики…»{1287}