Читать книгу - "Польские земли под властью Петербурга. От Венского конгресса до Первой мировой - Мальте Рольф"

Иначе нельзя объяснить, почему они могли действовать как pressure group [англ. «группа давления». – Примеч. ред.] и проводить модернизационные мероприятия даже вопреки определенному сопротивлению со стороны чиновничьего аппарата. Сопровождавшееся коррупцией и скандалами строительство третьего моста через Вислу одновременно является примером, показывающим, как веско было слово инженеров в таких важных инфраструктурных вопросах. Несомненно, в отношении настоятельной необходимости постройки этого моста существовал принципиальный консенсус, охватывавший в том числе и петербургские инстанции, от которых зависело решение. Силу своего влияния инженеры, участвовавшие в данном предприятии, продемонстрировали скорее не в принципиальных вопросах, а в связанных с конкретной реализацией столь крупномасштабного инфраструктурного проекта.

Как известно, не отличавшийся высокой порядочностью инженер Мечислав Маршевский, являясь председателем строительного комитета, принимал конкретные решения, касающиеся деталей моста, выбора стройматериалов и эстетического оформления постройки. Вместе с инженерами Б. Плебинским и В. Пашковским, а также с вездесущим варшавским архитектором Стефаном Шиллером Маршевский разработал технически и эстетически экстравагантную конструкцию. Для моста длиной 506 метров был использован новый материал – железобетон, который Вацлав Пашковский называл строительным материалом будущего. Проектом предусматривались технически сложный виадук в начале моста и дорогостоящий декор в стиле неоренессанса⁵⁶⁵.

Однако это столь же выразительное, сколь и дорогое решение вызвало не только сопротивление генерал-губернатора Черткова, но и критику со стороны части польского общества. Неудовольствие царского чиновника было связано с тем, что стиль, в котором был выдержан декор моста, имел польские национальные коннотации и сильно напоминал здание галереи «Захента», созданное, как уже упоминалось, Стефаном Шиллером в 1903 году. Поскольку «Захента» превратилась в один из центров развития польского культурного самосознания, российские власти с большим подозрением относились к ней. А ведь в отличие от «Захенты», которая была частной, мосту через Вислу предстояло стать важным государственным объектом, и его оформление в стиле, считавшемся «польским», несло нежелательные для властей смыслы. Впрочем, критику неоренессансной эклектики декора поддержала и часть польского общества – будь то по эстетическим соображениям или ввиду завышенной стоимости великолепного сооружения⁵⁶⁶. И все же, невзирая на это сопротивление, архитекторам и инженерам удалось осуществить избранный ими вариант проекта. Руководитель строительной конторы Маршевский сумел на какое-то время добиться удивительной автономии в принятии решений – что, как известно, привело к неэффективному управлению, злоупотреблениям, коррупции и манипуляциям с подрядами. Но и после отстранения Маршевского от должности у его преемника – известного инженера Любиского, обладавшего большим опытом в строительстве мостов, – по-прежнему сохранялась значительная свобода действий. Модель моста, выбранная Маршевским, была успешно завершена Любиским без каких-либо серьезных исправлений.

Если говорить о роли инженеров, то пример варшавского третьего моста показывает, что представители этой профессиональной группы не только были исполнителями указаний администрации, но и активно вмешивались в процессы строительства и модернизации. Они как группа специалистов были особенно влиятельны там, где речь шла о проработке конкретных технических деталей проектов. Но участвовали инженеры и в создании эстетической культуры формирующегося модерного города, поскольку, выбирая те или иные строительные материалы и стили, налагали свой отпечаток на внешний облик репрезентативных модерных построек.

Не на последнем месте среди характеристик этого процесса следует указать на то, что ему не был свойствен тот польско-русский антагонизм, который считается вездесущим и очевидным. С одной стороны, русские инженерные круги характеризовались неуклонно нарастающим национализмом, поскольку пребывали в состоянии жесткой конкуренции с иностранными специалистами, а в Привислинском крае делались попытки создать чисто польскую профессиональную ассоциацию⁵⁶⁷. С другой стороны, технократический дискурс помогал наводить коммуникационные мосты, позволявшие преодолеть российско-польский антагонизм. Представляя себя главной инстанцией модернизации, инженеры при работе по конкретным проектам порой оказывались едины в своих интересах. Строительство третьего моста через Вислу стало примером успешного совместного предприятия русских и польских инженеров, где национальность участников играла меньшую роль, чем их совместное увлечение этим технически сложным строительным проектом. Так, в акционерном обществе K. Rudzki i S-ka, которому было поручено ведение строительства, работало множество русских инженеров – факт, связанный также с тем, что эта фирма прежде занималась главным образом строительством мостов в азиатской части Российской империи. Общий знаменатель – героизация техники и модерности, которые, казалось, парадигматически объединялись в работе инженера, – создал здесь то общее пространство дискурса и представлений, где люди понимали друг друга. Процесс прогрессирующего превращения империи в национальное государство – который повсеместно наблюдался в сосуществовании людей и групп в конце монархического периода российской истории и особенно отчетливо прослеживался в Варшаве – здесь за счет элитарного экспертного дискурса как минимум смягчался. Сотрудничество под знаком прогрессистской утопии было вполне возможно и поверх конфессиональных и национальных барьеров.