Читать книгу - "Новая русская империя - Сергей Бабурин"

В начале XVI века все русское население сосредоточивалось в северо-западной половине Европейской России, к западу от линии, соединявшей верховья Камы с устьем Днестра, тогда как юго-восточная часть страны представляла еще «типичную Азию с ее степной природой и кочевым азиатским населением, постепенно покоренную и колонизированную русскими, сперва в форме казацкой вольницы по Дону и Поволжью, дошедшей до Урала, а с Ермаком — и до далекой Сибири. В XVII и особенно в XVIII в. происходила систематическая колонизация земель Малороссии и Новороссийского края, а в XIX веке — Западной и Восточной Сибири, Амурского края, Центральной Азии и Кавказа; это движение русского племени с запада на восток выразилось к XIX веку цифрой 40 миллионов душ или переселением за вышеуказанную коренную границу (Кама — Днестр) 46 % всего русского населения империи».

Есть принципиальное различие между традиционными колониями и отличающимися своей культурой от центра окраинами России. «Колонии приобретались для экономической их эксплуатации в интересах метрополии, — писал Н.М. Коркунов. — Присоединение русских окраин не было делом экономического расчета. Россия постепенно овладела своими окраинами и на западе, и на востоке, в силу чисто политических побуждений, как необходимым условием обеспечения своего могущества и независимости».

Понятие, которое является непреходящей духовной и материальной ценностью для русского человека, — это понятие «Русская земля». «Русская земля» как территория и как государство, как политическая доктрина и как мировоззренческий принцип. Многим памятны ставший уже легендой фильм «Александр Невский» и исторические слова главного героя: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет Русская земля». И пусть эти конкретные слова для советского фильма и родились — по легенде — у академика А.М. Панкратовой! Для миллионов советских зрителей фильма, для нас сегодняшних, как и для автора «Слова о полку Игореве», вздохнувшего: «О, Русская земля, ты уже за холмом», это понятие — не только определенный участок земной поверхности, недр, животного и растительного мира, но нечто гораздо большее.

Не случайно понятие Русской земли встречается в древних былинах и сказаниях, в русских летописях и иноземных хрониках. Живший в давние времена летописец, приступая к своей повести, определил ее целью необходимость показать, «откуда есть пошла Руская Земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Руская Земля стала есть». С позиций сегодняшнего дня можно сказать, что через определение территории, заселенной или контролируемой русскими, рождалось понятие государства.

В юные годы нашего Отечества послы, возвратившись в Киев после подписания мирного договора с Византией, «поведаша Олегу вся речи обою царю, како створиша мир и уряд положиша межю Грецькою землею и Рускою». М.Ф. Владимирский-Буданов за самим понятием «Русская земля» видел и форму общества, и выросшее из родовых форм древнерусское государство, определяя Землю как «союз волостей и пригородов под властью старшего города», причем пределы земель уже тогда не совсем совпадали с границами племен. Именно в эпоху Русской земли началось преобладание территориальных, пространственных начал над кровными.

Идея развития Русской земли и как территории, и как государства, и как системы ценностей определяла внешнюю и внутреннюю политику России на протяжении нескольких веков. Ею руководствовались Вещий Олег и Ярослав Мудрый, Иван Калита и Сергий Радонежский, эта идея лежала в основе политической доктрины «Москва — Третий Рим», была и остается стержнем современного русского национального самосознания. Безусловно, имело место византийское влияние. Но как, реципируя, по словам Г. Еллинека, чужие учреждения и законы, каждый народ претворяет чужую мысль, применяя ее к своим национальным особенностям, так и русская традиция все иноземные веяния пропускала через себя, порой меняя принципиально.

Здесь можно выделить два взаимодополняющих подхода: позиция людей должностных, тех, кто обладает властью, кто наделен большими полномочиями, и отношение российского массового сознания к идее Русской земли. И надо признать, что позиция первых далеко не всегда была государственнической.

Рассматривая территорию как один из основных признаков любого государства, следует подчеркнуть, что трагедия 1991 года заключается не только в том, что некоторые внутренние административные границы стали государственными. Главное состоит в том, что страна Россия, носившая в XX веке имя «Советский Союз», единый организм, единая культура, единая цивилизация оказались разорванными на несколько частей. Да, русский язык сохранился почти на всех этих территориях, хотя на некоторых из них стали создаваться враждебные русской культуре моноэтнические государства. Но не стало единой территории, единой российской или русской земли. И осознание этого стало причиной несчастья десятков миллионов людей.

Указанные проблемы не замыкаются только и исключительно на вопросах правовой неопределенности и незавершенности территориального размежевания на востоке Европы после гибели великого государства. Речь, несомненно, идет о некоем цивилизационном разломе, который пытаются искусственно углубить между русской и европейской, русской и азиатскими цивилизациями. Тем, кто пытается представлять Россию ординарным европейским государством, не грех вспомнить, что еще Г.Н. Трубецкой вслед за Н.Я. Данилевским пришел к выводу, что «Россия не только европейская держава», а потому «мы не можем поддаться искушению всецело вернуться в Европу». Аналогично нельзя России замыкаться только на Азии.

Это англосаксы склонны рассуждать о противостоянии Суши и Моря с преимуществом последнего. Российская традиция, продолженная в ХХ веке В.П. Семеновым-Тян-Шанским, требует сочетания морских и сухопутных территорий, преодоления односторонности.

Отсюда рожденная русскими мыслителями и прежде всего России внутренне присущая геополитическая теория евразийства. Евразийцы (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Л.П. Карсавин, Г.В. Флоровский, Г.Н. Трубецкой, Е.Н. Трубецкой, И.И. Дусинский, Г.В. Осипов, Э.А. Баграмов и другие), выступая против односторонней ориентации России на Запад, совмещая географически территорию России с территорией Чингисханова государства и рассматривая Европу не более как полуостров Старого материка, лежащий к западу от границ России, представляли и представляют Евразию не просто как материк, а как особый Срединный мир, объединяющий Европу и Азию, но отличающийся от них особыми геополитическими, этнокультурными, духовными и иными свойствами, предопределяющими исторический путь и миссию составляющих его народов.

Геостратегически близка евразийцам модель Х.Дж. Макиндера, предполагающая подход к Евразии как к Осевому миру, вокруг которого располагаются четыре пограничных региона, совпадающие в принципе с территорией распространения четырех мировых религий — буддизма, брахманизма, ислама и христианства. Россия, по мнению Х.Дж. Макиндера, и занимает в мире осевое положение, вокруг которого строится развитие цивилизаций, зарождение и эволюция государств. «Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходившие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. Она может по всем направлениям, за исключением севера, наносить, а одновременно и получать удары».