Читать книгу - "Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир? (5-е изд., перераб. и доп.) - Андрей Вячеславович Кураев"

будет вождем нашим до самой смерти», — говорит синодальный перевод Псалтыри (Пс. 47, 15), а гебраисты (ученые-специалисты в области древнееврейского языка и культуры) полагают возможным такую его передачу: «Наш Бог, который пребудет вовеки, наш вождь против Смерти»[554]. Такова цель Божия похода в мир. Чтобы соединить Бога и человека навсегда и нераздельно, в мир входит Богочеловек. Тот, Кто во всем Бог и во всем человек. Тайну Христа изъяснил свт. Иоанн Златоуст: «Не переставая быть Тем, Чем Он был, Он стал Тем, Чем не был»[555], то есть — не переставая быть Богом, Бог становится еще и человеком, «восприняв человечество и не утеряв Божество» (Августин. О Граде Божием. 11, 2).

Здесь проходит решительная грань между оккультизмом и христианством.

Для теософов и иных оккультных сект Христос — это человек, который шел путем духовного самосовершенствования и наконец достиг Божественного состояния. Человек и Бог соединяются в результате усилия человека.

Церковная же христология строится сверху вниз: не Иисус поднимается до Небес, но Небо склоняется к земле. Путь Христа кенотичен; это путь самоумаления. Он Бог еще до Благовещения, до вхождения в лоно Марии, до Своего Воплощения. И Он все более погружается в глубины падшего мира, все больше вбирает в Себя условия человеческого бытия в его не-Им-созданной падшести. Благовещение-Рождество-обрезание-крещение от руки Иоанна-пустыня-Гефсиманская скорбь-Крест-сошествие во ад… «Самая немощь Его зависела от Его власти» (Августин. О граде Божием. 14, 9) и потому Он «восторжествовал не менее тем, что не сделал того, что мог сделать»[556].

Бог вбирает в себя человечество, а не человек расширяет себя до вмещения Бога. «Слово стало плотью» (Ин. 1, 14), а не плоть эволюционировала в Слово. Оттого — строгое предостережение св. Кирилла Александрийского: «Да не представляют Христа человеком Богоносным»[557]. «О таинственное чудо! Господь упал, а человек восстал» (Климент Александ-рийский. Увещание к язычникам. 111, 3).

Теперь становится яснее — почему Христос так настойчиво обращает внимание людей к тайне Своего Бытия. Представим себе, что мост через пропасть или реку уже построен. Он построен, покрашен, проверен, оформлена вся надлежащая документация… Представим даже невероятное — что строители даже мусор за собой вывезли… Что же осталось сделать напоследок? Надо поменять дорожные указатели на окрестных дорогах: «Старый мост закрыт. Дорога к новому мосту — вот тут!» Сам Христос есть этот Мост («Я есмь путь» [Ин. 14, 6]) от земли к Небу. Главное во Христе — это что Он есть. Но на эту тайну полноты Христа (ибо эта полнота вбирает в себя и Божеское, и человеческое) и надо указать людям как на источник их спасения. Поэтому Христос и призывает к Себе, к соединению с Собою.

Зачем это было нужно? Причина в том, что люди, впав в грех и в смерть, потеряли Бога. Бога — а не Ангела. Бога — а не знание о Боге. А Бог — это Вечность, это Жизнь. И если мы теряем Бога, мы теряем Жизнь, мы начинаем умирать. И вот Бог приходит нам навстречу, Бог выходит на наши поиски.

Вспомним начало библейской истории: когда Адам пал, он спрятался от Бога под деревьями… Не будем осуждать нашего праотца. Это поведение свойственно каждому из нас. Каждый из нас норовит выгородить такие минутки в своей жизни, в которые Бог не заглядывал бы. Именно оно породило русскую поговорку «хоть святых выноси». Когда гулянка в избе достигала известного градуса, то остатки христианской совести подсказывали, что дальнейшие безобразия творить в присутствии христианских святынь нельзя. Поэтому иконы святых или поворачивали к стене, или выносили в другую комнату. И затем, убедившись, что Бог теперь их не видит, продолжали гулянку уже до утра…

Это и сейчас есть в жизни каждого из нас: практически все мы относимся к Богу очень странно. Я думаю, что в нашем мире нет ни одного человека, даже атеиста, который не хотел бы однажды встретиться с Богом. Даже атеист скажет: «К сожалению, Бога нет, но если бы Он был, я бы с Ним встретился и задал бы Ему парочку вопросов…» Но с другой стороны, даже среди монахов трудно найти человека, который был бы готов жить всю жизнь в присутствии Бога. Все мы относимся к Богу как к своего рода генератору гуманитарной помощи. «Ты, Господи, явись предо мной! Я вручу Тебе список моих пожеланий: здоровья покрепче, зарплаты побольше, жилплощадь пошире… Да, и еще, Господи, сделай так, чтоб у соседки корова околела… Ну, вот, Господи, Ты исполни эти мои просьбы, а потом выйди, пожалуйста, за дверь и не подсматривай… Мне тут погрешить охота… Если потом мне снова будет плохо, так я Тебя опять позову, и Ты зайди!»

Бог вежлив. Если мы просим Его выйти за дверь — Он выходит, уходит из нашей жизни. Но если Бог отходит от нас по нашей просьбе — Он вместе с Собою отдаляет от нас и Жизнь, ибо Бог есть Жизнь. И с чем же мы остаемся? С тем, что не-жизнь. Мы остаемся со смертью.

Ведь, по слову ап. Павла, Бог — единый имеющий бессмертие (1 Тим. 6, 16), и поэтому, когда Он по нашей просьбе покидает нас, то Он уносит с Собою Самого Себя, а значит, Свое бессмертие и, значит — нашу жизнь. И тогда человек «становится менее, чем был, когда был с Богом» (Августин. О граде Божием. 14, 13),

Более того, зачарованные минутной радостью того греха, который мы совершили в стороне от Бога, «между деревьями», мы как-то и не замечаем, Кого именно мы потеряли. Ошарашенные минутной радостью и постоянной болью, утратившие память от падения, люди потеряли ориентацию. И лишь затем, когда страдания, боль и смерть настигают нас, мы начинаем осознавать, что какой-то радикально неправильный выбор был сделан и нами, и человечеством вообще… Человек пожелал пожить без Бога — и, по слову преп. Максима Исповедника, окрест самолюбия появилось страдание[558]. Человек начинает задыхаться, болеть, умирать…

Итак, люди потеряли Бога. Могут ли они найти Его и вернуть? В Книге Иова такой вопрос ставится: Можешь ли ты исследованием найти Бога? (Иов. 11, 7). Однако ответ оказывается отрицательным: Но вот, я иду вперед — и нет Его, назад — и не нахожу Его (Иов. 23, 8). Человек сам найти Бога не может. Мы не можем построить такую Вавилонскую башню наших заслуг и добродетелей, по которой могли бы взобраться на Небеса. Пропасть между землей и Небом преодолима только в