Читать книгу - "Ремесло древней Руси - Борис Александрович Рыбаков"

единообразие вещей внутри каждого племени. Такое единообразие одежды и головного убора является надежным этнографическим признаком и нередко сочетается с диалектологическими и культурными особенностями данной области. С границами типов одежды совпадают особенности погребальных обрядов и др. П.Н. Третьяков выступил с возражениями против попыток определения племенных границ по украшениям XI–XIII вв.[902]

Основные положения П.Н. Третьякова сводятся к следующему:

1) древнерусские племена нельзя изучать по материалам XI–XIII вв., так как к этому времени племенная организация уже исчезла;

2) единство типов украшений на значительной замкнутой территории хотя и совпадает с племенной областью, но может быть объяснено исключительно влиянием крупного феодального города, снабжавшего стандартной продукцией население всего княжества.

Доказательствами этих двух основных тезисов служат:

1) совпадение ареала вещей с границами некоторых княжеств:

2) появление вятичских племенных признаков не ранее XII в.

3) хронологический разрыв между вятичскими и кривичскими курганами;

4) отсутствие какой бы то ни было связи между материальной культурой русских племен эпохи племенного быта и населением этих же областей в феодальную эпоху, производящую коренную смену предметов личного обихода.

Многие из положений и доказательств П.Н. Третьякова уже опровергнуты А.В. Арциховским в его ответе.

Прежде чем перейти к возражениям, основанным на технологическом анализе вещей, остановлюсь на некоторых общих вопросах. Во-первых, живучесть таких этнографических признаков, как костюм, измеряется иной раз несколькими столетиями. По этнографическим областям XIX–XX вв. можно ретроспективно опускаться вглубь до IX–X вв. (типы жилища, детали костюма, особенности говора), т. е. до эпохи племенного быта. Поэтому использование материалов IX–XIII вв. (радимичи) и XII–XIV вв. (вятичи) вполне правомерно.

Во-вторых, совпадение племенных границ с границами древнейших княжеств совершенно естественно и говорит против П.Н. Третьякова, т. е. свидетельствует об известной монолитности и исторически сложившейся общности населения в определенных рубежах — сначала в виде племенного союза, а затем в виде княжества.

В-третьих, вятичские семилопастные височные кольца появляются не в XII в., а в VIII — нач. IX вв. (см. выше о зарайском кладе и происхождении височных колец).

В-четвертых, на территории бывшей земли вятичей (сохранявшей свое этнографическое единство в костюме и погребальных обрядах) в XII–XIII вв. не было единого феодального центра с мощной промышленностью, а были княжества: Можайское, Тарусское, Козельское, Московское, Новосильское, Брянское, Карачевское, Рязанское, Пронское, Коломенское, Белгородское.

Чем же объяснить живучесть старых (с VIII в.) украшений? Естественнее всего пережитками племенного единства, которые в отдельных случаях могли дожить не только до Даниила Московского, но и до XIX в.

Возражая П.Н. Третьякову по конкретным вопросам, поднятым им в своей заметке, я не предполагаю отрицать роли крупных феодальных городов в снабжении деревни. Больше того, я укажу в дальнейшем изложении ряд вещей, изготовленных в крупных городах вроде Киева, Смоленска, Новгорода и расходившихся по деревням.

Продукция крупных феодальных центров распространяется, не считаясь с былыми племенными рубежами, перескакивает через них, не меняя специфического облика отдельной области, не вытесняя и не заменяя старых племенных типов.

Две стихии — старая, племенная, и новая, городская, — сосуществуют в русской деревне X–XIII вв. Нам надлежит детальнее разобраться в их взаимоотношениях и проверить спорные положения на более широком фактическом материале.

Ввиду того большого интереса, какой представляют замкнутые области племенных украшений, стабильные в своих основных очертаниях на протяжении нескольких столетий, я начну анализ именно с них[903].

Нам предстоит решить, что представляли собой эти области в экономическом отношении: снабжались ли они из единого промышленного центра или каждая область имела свое местное ремесло с густой сетью микроскопических рынков и районов сбыта?

В 1929 г. для радимичей, а в 1931–1932 гг. для вятичей мною была предпринята попытка определить височные кольца, изготовленные одним мастером.

Наибольшее количество курганных материалов оказалось для подмосковного района, с которого я и начну изложение, предпослав несколько замечаний о методе работы и степени достоверности получаемых результатов.

Техника изготовления семилопастных височных колец такова: 1) делалась плоская восковая модель, 2) тонким острием на воск наносился орнамент, 3) восковая модель заливалась глиной, 4) высохшая и обожженная глина являлась литейной формой, в которой можно было отлить несколько десятков совершенно тождественных височных колец.

Каждое дрожание резца, каждое прикосновение мастера к воску точно передавалось глиняной форме, а через ее посредство — всем отлитым височным кольцам. Поэтому анализ мельчайших дефектов модели (или формы) приобретает здесь большое значение, облегчая установление тождества вещей (рис. 118)[904].

Рис. 118. Фото височных колец, сделанных одним мастером.

В древнерусском литейном деле иногда применялся другой способ изготовления литейной формы, когда рельеф на глине получался не посредством восковой модели, а более упрощенным способом — путем оттискивания в сырой глине готового изделия. В этом случае от одной литейной формы где-то в другом месте, куда попала готовая вещь, могла отпочковаться новая литейная форма, почти тождественная первой. Это сильно запутывает картину. По счастью, тонкий нарезной орнамент семилопастных височных колец предохраняет нас от подобной возможности, так как при оттискивании в глине он не получался, что и удерживало вятичских литейщиков от размножения колец этим способом.

Следовательно, семилопастные височные кольца являются и в техническом отношении вполне доброкачественным материалом для исследования.

Поиски тождественных височных колец, отлитых в одной и той же литейной форме, увенчались успехом — удалось найти целый ряд семилопастных, вышедших из одной формы, а, следовательно, из рук одного мастера.

Приведу список литейных форм (расположенных в произвольном порядке):

Список пунктов, в которых найдены отливки литейных форм.

Семилопастные височные кольца.

В итоге получилось, что на части территории семилопастных височных колец (в Гос. Историческом музее представлены преимущественно коллекции из подмосковных районов) встречено: 15 литейных различных форм, с которых было отлито 73 височных кольца. Эти кольца принадлежали 32 женщинам, проживавшим в 23 различных пунктах.

Нанесем полученные результаты на карту и подвергнем ее анализу (рис. 119).

Рис. 119. Районы сбыта височных колец — Подмосковье (буквами обозначены особые литейные формы, линиями соединены места находок вещей, изготовленных в одной форме).

Височные кольца, отлитые в формах В, Г и Д, найдены в трех селениях: Пузиково (все три формы), Воскресенский посад (все три формы) и Судаково (В и Г). Все три пункта находятся в бассейне маленькой речки Рожаи. Максимальное расстояние — 14 км. Следует отметить, что, кроме височных колец, Судаково и Воскресенский посад связаны также перстнями, литыми в одной форме.

Литейные формы А, Е, Ж прослежены все вместе в разных курганах близ Горок на р. Пахре. Кроме того, форма А есть в Потапове, Е — в Рязанове, Ж — в Ушмарах. Максимальное расстояние