Читать книгу - "Периферийная империя: циклы русской истории - Борис Юльевич Кагарлицкий"

финансовые средства, бельгийцы гораздо чаще приносили с собой и технологии. Обладая небольшой территорией, Бельгия была к началу XX века одной из наиболее промышленно развитых стран. Однако бельгийская промышленность быстро достигла естественных пределов роста в собственной стране, и капитал устремился к «новым рубежам», на востоке Европы.

Основные средства иностранных инвесторов размещались на юге России. Здесь создавались механические, сталелитейные, трубопрокатные заводы. «На заграничных рынках акции этих заводов, приносивших огромные дивиденды, от которых давно отвыкли иностранные капиталисты, стояли так высоко, что достаточно было прибавить к названию фирмы слово «днепровский» или «донецкий», чтобы рассчитывать на лёгкий сбыт акций за границей», — писал Туган-Барановский[551].

Русские трубопрокатные заводы, находившиеся под немецким контролем, были объединены в синдикат, который вёл острую борьбу с французскими и бельгийскими конкурентами. В свою очередь, франко-бельгийские капиталисты создавали синдикаты в каменноугольной промышленности юга России. До прихода иностранного капитала эта часть страны была почти не затронута индустриализацией. Но в 1895 году юг уже перегнал Урал, колыбель отечественной промышленности, а в 1900 году выплавлял чугуна больше, чем вся остальная империя вместе взятая. К 1909 году 70% общей выплавки чугуна в стране приходится на этот регион.

Из 18 промышленных акционерных обществ, развернувшихся здесь в эти годы, 12 были полностью иностранными, остальные 6 — смешанными. На иностранные предприятия приходится 67% здешнего чугуна, 58% готовых изделий[552] [Те же данные, с небольшими отличиями приводит и Донгаров: «На юге России не было почти ни одного предприятия, в котором бы не участвовал иностранный капитал. Из существовавших там 18 акционерных обществ акции 16 котировались на иностранных биржах»[553]]. С помощью иностранных инвестиций строятся электростанции, машиностроительные, паровозостроительные и вагоностроительные заводы. Рассказывая о торговле русскими бумагами «в кулисах» парижской биржи, профессор Левин писал в 1918 году: «Не будет преувеличением сказать, что парижский coulissier создал нашу тяжёлую индустрию»[554].

Господство иностранного капитала остро чувствовалось в «высоких технологиях» того времени — энергетике, электротехническом и химическом производстве. Здесь преобладали немецкие инвесторы. Исследователи признают, что в электротехнической промышленности России германский капитал занимал «почти монопольное положение»[555]. Из двух компаний, специализировавшихся на производстве резины, одна («Проводник») была французская, другая («Треугольник») немецкая. В табачной промышленности лидирующее положение занимала английская General Russian Tobacco Corp. Американские компании вложили средства в добычу золота, нефти, страховое дело. С 1900 по 1915 год их инвестиции увеличились почти в 15 раз — с 8 до 114 млн. рублей[556].

Они также налаживают производство сельскохозяйственных машин. Как отмечает известный историк М.Я. Гефтер, обосновавшись в России, бизнесмены из США «стали самыми ревностными сторонниками введения покровительственных пошлин»[557].

Производство меди также всё больше оказывалось в руках английского и французского капитала. В руках иностранцев было 90% производства платины. Иностранные вложения пришли также в угольную промышленность Донецкого бассейна, в добычу железной руды. В отличие от французского капитала, сосредоточившегося на юге, более консервативные английские инвесторы предпочитали вкладывать средства в уральскую металлургию. Но особое значение для русской промышленности, разумеется, имела шведская фирма «Нобель», наладившая массовую добычу нефти в Баку. «Товарищество братьев Нобель» было создано ещё в 1879 году. «До образования этого первого товарищества с иностранными капиталами добыча нефти, производившаяся местными предпринимателями, хотя и возрастала, но велась технически очень несовершенными способами. «Т-во бр. Нобель» сразу же ставит своё предприятие на широкую ногу. Для правильной постановки производства Нобель не жалеет средств, вводя технические усовершенствования, учреждая специальные лаборатории, в корне преобразуются способы переработки нефти. Для доставки нефти с места добычи строится нефтепровод, строятся огромные резервуары для её хранения. В речном и морском транспорте начинается применение наливных пароходов и барж, на железной дороге вводятся специально приспособленные для нефтяных грузов вагоны-цистерны, заводы соединяются с пристанями керосинопроводами»[558].

За Нобелями в Баку приходят другие западные инвесторы. Приток капиталов быстро превращает захолустный город в крупный промышленный и культурный центр империи. К концу столетия Россия по производству нефти обгоняет США.

Бакинская нефть всё больше интересовала англичан. Британская империя в тот момент не имела достаточно разведанных запасов нефти на своей территории, а значение этого стратегического сырья стремительно росло. Понятно, что в преддверии конфликта с Германией контроль над бакинской нефтью становился важнейшим вопросом не только с экономической, но и с военно-политической точки зрения. В Баку приходит компания «Shell», создаётся специально для работы здесь «Russian General Oil Corp». Вместе с Нобелем она контролирует более половины добычи и 75% торговли русской нефтью. Только с 1910 по 1914 год британских капиталов вложено здесь на 134.6 млн. рублей, тогда как отечественных — всего на 9.58 млн. рублей (и это в период, когда национальный капитал находился на подъёме)[559]. К этому времени «Russian General Oil Corp» уже обошла и «Shell», и Нобеля.

История грозненской нефти похожа на бакинскую. Первоначально её разработку начали местные предприниматели, но очень быстро обнаружилось, что им не хватает ни капитала, ни технологий. Акционерное общество «И.А. Ахвердов и Ко», владевшее приисками, пыталось в 1894 году найти инвесторов в Британии. В свою очередь, англичане обратились к бельгийским и голландским банкам, в результате чего в Брюсселе год спустя было создано акционерное общество «Petroles de Grosnyi». В конечном счёте, всё дело перешло к бельгийцам. Аналогичной была и судьба других грозненских предприятий.

Иностранный капитал играл немалую роль даже в таком, казалось бы, внутреннем деле, как налаживание городского транспорта. В Москве действовало два общества конно-железных дорог (конок), предшественников современного трамвая. «Первое общество» находилось под русским контролем, а «Второе общество» было бельгийским. В 1891 году они заключили договор о совместной эксплуатации линий: «При этом техническое руководство обоими предприятиями осуществлялось на месте русским обществом, а финансовое — бельгийским, которое получило несколько мест в правлении первого»[560]. Впоследствии переход от конки к трамваю в первопрестольной столице был осуществлён при содействии немецкого капитала.

Аналогичным было положение дел и в других городах. «Трамвай и конка — самое выгодное и самое прибыльное коммерческое предприятие. Вот почему иностранные капиталисты, как хищные вороны, стаями налетают на каждый город, где только поднимается вопрос об устройстве конки или трамвая…» — сетовал харьковский обыватель в 1908 году. Бельгийская трамвайная концессия, по его подсчётам, и в Харькове, и в Кременчуге, и в других местах обогатила иностранцев, «оставив город таким же грязным, тёмным и неблагоустроенным, каким он был раньше»[561].

Разоблачив своекорыстие иностранных инвесторов, вывозящих прибыль из страны, автор цитируемого памфлета