Читать книгу - "Жизнь русского обывателя. Часть 2. На шумных улицах градских - Леонид Васильевич Беловинский"

бюсты Пушкина и Гоголя и таких “великих людей”, как слепой Гомер и большеголовый лысый Сократ, которые ничего не могли говорить сердцу нашего ординарного обывателя и исключительно служили только для вящего его устрашения вместе с археологическими фолиантами старой библиотеки» (54, с. 109–110).

В конце 50-х гг. стали открываться публичные библиотеки при различных учебных заведениях, хотя Златовратский вспоминал, что гимназическая «фундаментальная» библиотека была недоступна не только для малышей, но и для старшеклассников, и только учителя иногда приносили в классы переплетенные в кожу увесистые тома. Кроме общественных публичных библиотек и библиотек учебных заведений, было довольно много полковых и батальонных библиотек при офицерских собраниях, для чего производились обязательные отчисления из офицерского жалованья; ими могли пользоваться и частные лица: в городе Ровно брат В. Г. Короленко, пройдя этап увлечения романами А. Дюма и прочими «Тайнами мадридского двора», «принялся за серьезное чтение: Сеченов, Молешотт, Шлоссер, Льюис, Добролюбов, Бокль и Дарвин. Читал он опять с увлечением, делал большие выписки… Материал для этого чтения он получал теперь из баталионной библиотеки, в которой была вся передовая литература» (68, с. 285, 287).

Наконец, во второй половине XIX в. появились и платные частные библиотеки; книги для прочтения можно было получать также и в книжных лавках. Читатели должны были вносить годовую плату за пользование и небольшой денежный залог за взятые на дом книги. Выше мы уже касались этого сюжета. Разумеется, в таких библиотеках-лавках подбор книг, если о нем можно говорить, был случайным и ориентированным на массового потребителя. Однако не лишне отметить, что великий русский гуманист В. Г. Короленко именно благодаря «библиотеке пана Буткевича» впервые познакомился с героями Чарльза Диккенса: не оказали ли книги великого английского гуманиста решающее влияние на становление характера будущего автора «Сна Макара» и «Слепого музыканта»?

В итоге на 1894 г. в России имелось 192 библиотеки, в т. ч. 96 народных, а также были открыты для народа более трех тысяч школьных библиотек. А в 1913 г. имелось уже 14 тыс. библиотек разного характера с фондом 9 млн книг; это весьма внушительная цифра, хотя при всем при том на 100 человек населения приходилось лишь 6 библиотечных книг.

И, наконец, в стране имелось совершенно не поддающееся учету число частных библиотек, маленьких и больших, вроде знаменитой Чертковской библиотеки в Москве. Многие из них снабжались каталогами и были доступны для посторонних.

В разговоре о потребителях книги нельзя обойти и ее создателей, поскольку повседневная жизнь сообщества включает не только «потребление», но и создание духовной, в т. ч. художественной культуры. Ведь для профессионального писателя, живописца, композитора творчество является его основным занятием, работой, каждодневным делом. Впрочем, и любительские занятия также являются частью повседневности, и преимущественно городской. Рубеж XVIII–XIX вв. отличался почти полным отсутствием профессиональных писателей: занятия литературой были чисто любительскими, свойственными узкому кругу обеспеченных людей из числа богатых помещиков, высшей бюрократии или государственных чиновников: Г. Р. Державин и И. И. Дмитриев был помещиками, сенаторами и министрами юстиции, В. А. Жуковский – незаконный сын помещика, усыновленный им, стал воспитателем наследника престола, Н. И. Гнедич и И. А. Крылов служили в Императорской Публичной библиотеке, Н. М. Карамзин, В. Л. Пушкин, А. С. Пушкин, П. А. Вяземский происходили из помещичьих семейств и т. д. Князь В. Ф. Одоевский нарисовал такой портрет русского писателя: «В одной руке шпага, под другой соха, за плечами портфель с гербовой бумагой, под мышкой книга – вот вам русский литератор». Из-за крайне узкого круга читателей издания были малотиражными, книгоиздатели просто не могли платить авторам гонорары, и писательство не могло кормить. Даже после того, как гонорары стали правилом, А. С. Пушкин, получавший баснословную по тем временам плату за свои стихи (за стихотворение «Гусар» он в 1834 г. получил 1200 рублей) и имевший небольшие доходы от имения, умер, оставив огромные долги, которые за него уплатил император; но разорился и плативший ему «по червонцу за строчку» издатель А. Ф. Смирдин. Н. В. Гоголь писал «Мертвые души» в Италии, живя на выхлопотанные В. А. Жуковским субсидии из Кабинета Его Величества. (Очень интересный анекдот бытовал по этому поводу; приведем его в рассказе генерал-майора Н. Батюшина: «Поэма “Мертвые души” была представлена им (Гоголем. – Л. Б.) Государю Императору Николаю I. Его Императорское Величество приказал в этот же переплет вплести денежные знаки и отправить том автору. Последний ответил на столь щедрый дар таким трехстишием (цитирую по памяти): “Принял с благоволеньем, читал с умиленьем, жду продолжения с нетерпеньем”. Государь приказал послать такой же второй том, но на переплете напечатать: “Том второй и последний”») (8, с. 176). Лишь небольшое число литераторов происходило из разночинцев, но опять-таки жило за счет жалованья; так, занимавшиеся литературным творчеством М. П. Погодин и А. Ф. Мерзляков (переводчик и поэт, автор известной песни «Среди долины ровныя»), оба выходцы из крепостных, были профессорами Московского университета. Таким образом, для всех них литературное творчество было потребностью души, а не профессией в полном смысле этого слова.

Однако… «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». В 30-х гг. начинает оформляться так называемое «торговое направление» в русской литературе, ориентировавшееся на массового читателя, т. е. высокие тиражи и соответствующие гонорары, позволявшие хотя бы сводить концы с концами. Одновременно появляется и круг людей, занимавшихся писательством как профессией. Таковы были, например, критик В. Г. Белинский или известный журналист, издатель «Северной пчелы» и популярный романист Ф. В. Булгарин. Булгарин прямо заявил, что «без профессионального писателя нет литературы» и что литературе не на что надеяться до тех пор, пока «мы будем писать так себе, ни за что ни про что, скуки ради и ради скуки». Появление профессионального литературного творчества стало возможным с возникновением рассчитанных на массового читателя журналов вроде «Библиотеки для чтения». Ее создатель А. Ф. Смирдин в прошении в Петербургский цензурный комитет писал, что причиной «как посредственности отечественных литературных изданий, так и непрочности их существования» является отсутствие расчета на постоянное содействие постоянных и известных сотрудников и отсутствие денежных средств, в том числе и «к приличному вознаграждению писателей за труды, коими сии последние могли бы украшать подобные издания и поддерживать их славу». Это не значит, что подобные издания не имели своего лица, гонясь только за подписчиком: и «Северная пчела», и основанный еще А. С. Пушкиным «Современник», громкое имя которому создал В. Г. Белинский, были издания «с направлением». Но все же новые издания рассчитывали на читателя любого типа, в том числе на профессионального. Главный редактор «Библиотеки для чтения», профессиональный ученый-востоковед и писатель О. И. Сенковский, писавший под псевдонимом «барон Брамбеус», по словам А. И. Герцена, «Основал журнал, как основывают торговое предприятие… Его с жадностью читали по всей России…». При этом, по мнению Герцена, Сенковский отнюдь не придерживался какой-либо «правительственной тенденции», в которой его упрекали и упрекают до сих пор. Просто Сенковский создал универсальный тип издания, «которого до сих пор держатся все наши лучшие журналы… за