Читать книгу - "Белая Сибирь. Чешское предательство - Константин Вячеславович Сахаров"

И тогда Мысовск заняли бы большевики…

Как только наши солдаты увидали первых японцев, которые стояли на железнодорожном полотне, проходящем над озером, радостный гул пошел среди наших. Посыпались остроты, шутки, крики. Маленькие японские солдаты, зябкие и закутанные в непривычные для них меха, стояли навытяжку и отдавали честь вступавшим в Мысовск русским войскам.

Вот отделяется несколько стрелков-ижевцев и бежит к японцам, стоящим зрителями. Рукопожатия. Самураи бормочат что-то на своем непонятном языке и улыбаются узкими раскосыми глазами. Наши хлопают радостно их по плечу.

– «Здорово, брат-япоша, ты теперь будешь все одно как ижевец».

– «Спасибо, японец, – один ты у нас верный союзник остался».

– «Будешь помогать нам большевика бить?..

– «Ура!.. Банзай!»

Маленькие желтые люди тоже кричат ура и банзай. Сразу устанавливаются близкие, дружеские отношения. И наши солдаты уходят под руки с «япошками» по квартирам.

Тепло, уютно, и появилась уверенность в завтрашнем дне, в том, что кончился тяжелый поход, оправдались частью наши надежды на возможность нового дела, продолжения борьбы за Россию.

В Забайкалье крепко держался атаман Семенов со своим корпусом. В Мысовске оказался присланный им встретить нас полковник, который, впервые за все время, сообщил действительные, правдивые и полные сведения о положении в Восточной Сибири. Узнали мы, что большевики не рискуют еще наступать на Забайкалье из Иркутска, но зато организуют банды из местных жителей, снабжая их оружием, агитаторами и инструкторами. Западная часть Забайкалья кишит такими шайками и с каждым днем все больше волнуется. Передал нам полковник, что адмирал Колчак успел перед своим арестом издать следующий указ:

Указ Верховного Правителя. 4 января 1920 года, г. Н-Удинск.

Ввиду предрешения мною вопроса о передаче верховной всероссийской власти Главнокомандующему вооруженными силами юга России Генерал-Лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний, в целях сохранения на нашей Российской восточной окраине оплота Государственности на началах неразрывного единства со всей Россией:

• 1. Предоставляю Главнокомандующему вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа Генерал-Лейтенанту Атаману Семенову всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской восточной окраины, объединенной Российской верховной властью.

• 2. Поручаю Генерал-Лейтенанту Атаману Семенову образовать органы Государственного управления в пределах распространения его полноты власти.

Верховный Правитель Адмирал Колчак.

Председатель Совета министров В. Пепеляев.

Директор канцелярии Верховного Правителя Генерал-Майор Мартьянов.

Узнали мы также, что японцы оказывают полную поддержку и помощь, которая еще, видимо, усилится с выходом нашей армии, – этого ждали, хотя никто не был уверен.

Скоро были получены из Читы телеграммы; атаман Семенов запрашивал о составе и силах армии и о том, какая и в чем первая неотложная нужда. Японское командование и миссия прислали горячий привет и восхищение перед подвигами ледяного похода Русской армии.

Той же ночью мы получили несколько вагонов продовольствия и теплой одежды. Снова почувствовалась забота, прочная связь и опора, выросла еще более уверенность в то, что кончено тяжелое испытание.

После одного дня отдыха, закончив эвакуацию части больных по железной дороге, двинулись дальше: 3-я армия на Верхнеудинск, 2-я – в район западнее его.

Действительно, все пространство западного Забайкалья кишело бандами; они организовывались по общей схеме, проведенной социалистами по всей Сибири, т. е. с привлечением к работе органов кооперации и так называемых земств выборов 1917 года. Все распоряжения шли из Иркутска, оттуда же доставлялось оружие и патроны; военное руководство принял на себя товарищ Калашников, перешедший теперь от эс-эров на службу к большевикам. Главным районом сосредоточения банд было большое село Кабанье.

Здесь и произошло первое столкновение. Передовые части 3-й армии после короткого боя выбили красных, лихой конной атакой овладели деревней и рассеяли банды. Путь был открыт. Остальные колонны прошли беспрепятственно до Верхнеудинска.

Трудность движения заключалась теперь в другом. Забайкалье обычно отличается бесснежными зимами, не было исключение и в том году; бедным нашим коням приходилось тянуть сани почти по голой земле или по рыхлому мелкому снегу, перемешанному с песком. Если бы не некоторые участки пути, когда можно было идти рекою Селенгой, по льду, лошади были бы зарезаны окончательно.

Верхнеудинск большой город с казармами, с каменными домами, магазинами, базарами, гостиным двором, имеет богатое население в несколько тысяч человек. Белые войска были здесь встречены так тепло и искренно, к ним все проявили такую массу заботливости и даже нежности, как могут сделать это только свои близкие люди. Но была и ложка дегтя в этом сладком меду.

В Верхнеудинске, как всюду по Сибири, благодаря неопределенному курсу и слабости тыловых властей, эс-эровщина пустила прочные корни. Повторялась одна и та же история: все слои коренного населения страстно желали порядка, ненавидели всеми своими силами злую революцию и тосковали по прошлому величию и покою жизни под Царской Державой, а кучка пришельцев, наглых инородцев и своих, русских предателей, кричала о завоеваниях революции, о правах «демократии» и об опасности реакции.

Как и всюду, здесь они были также трусливы и наглы. После прихода армии, которую эти иуды предали вместе с ее вождем, они притихли и попрятались. Но через несколько дней была сделана первая попытка: застрельщики направились к генералу Войцеховскому и к японскому командованию, начали разнюхивать и разведывать. И увидали, что эти, видимо, не понимая ничего в происходящем, продолжают верить их высокопарным словам об каких-то их правах, как народных избранников, о пресловутой демократии и пр. После первого успеха тотчас же вылезла вся шайка и часами стала заседать в доме генерала Войцеховского. Их работа была направлена теперь на то, чтобы поссорить Войцеховского с атаманом Семеновым и внести смущение в ряды армии.

Здесь же, в Верхнеудинске, пришлось встретиться с генералом Дитерихсом. Он как-то весь сжался, похудел и смотрел в сторону пустым взглядом своих еще не так давно молодых и вечно полных жизни глаз. Недолго говорил я с ним, не находилось ни с той, ни с другой стороны настоящих слов – слишком велика была пропасть с того дня в Омске, когда он передал мне, в трудную минуту, главнокомандование боевым фронтом, а сам уехал на восток.

С того дня прошло всего три месяца,