Читать книгу - "Александр Алехин. Судьба чемпиона - Александр Александрович Котов"

же не судьба командного первенства волновала больше всего и аргентинских любителей и самих частников олимпиады. Так уж устроен человек, что ему подавай чего-нибудь остренького, «с перчиком». Именно такой «закуской» было участие в турнире двух исторических противников, борьба между которыми длилась уже более двух десятилетий. Алехин – Капабланка, – эта проблема заставила аргентинцев выбросить немало песо двенадцать лет назад, и, что самое интересное, они готовы были теперь вновь повторить этот эксперимент.

Борьба русского и кубинского чемпионов издавна волновала аргентинских любителей шахмат, еще помнивших передачу шахматной короны, состоявшуюся в их стране двенадцать лет назад. С тех пор внимательно следили они за успехами двух шахматных гениев, с огорчением отмечали все перипетии их ссоры. Видимо, и теперь еще отношения чемпионов не наладились, и они считали унизительным для себя даже сказать хорошее слово о недруге.

– Считаете ли вы Алехина великим игроком? – спросил один репортер Капабланку, когда тот только что вступил на аргентинскую землю.

– Алехин должен считаться великим игроком, – уклонился от прямого ответа кубинец.

В этой обстановке особый интерес представляла борьба, развернувшаяся в финале между Алехиным и Капабланкой. По положению об олимпиаде, кроме общекомандного зачета, существует еще зачет индивидуальный, по результатам, показанным на отдельных досках. В состязании глав команд участвовали гроссмейстеры Керес, Тартаковер, Элисказес, Штальберг, но, конечно, особый интерес представляла конкуренция Алехина и Капабланки. При отношениях, которые были в тот момент между ними, даже такое, обычно малозначимое состязание, приобретало остроту. Видимо, чтобы придать еще больший накал страстям, кто-то из меценатов установил победителю на первой доске специальный приз – бриллиантовую заколку.

И Капабланка и Алехин отлично играли в олимпиаде: оба намного опередили своих конкурентов. Правда, из-за отказа выступать против Германии и Чехии Алехин играл на две партии меньше, и это заметно ухудшило его шансы. После одиннадцати туров у чемпиона мира было четыре с половиной очка, а у Капабланки на два очка больше. «Ничего, – утешал сам себя Алехин. – Впереди еще четыре тура, можно исправить счет. Все равно зачет идет в процентном отношении, первым будет считаться тот, кто наберет больший процент очков. Мы еще поборемся!»

С утра у Хосе Рауля, было сквернейшее настроение. Болел желудок, мучили головные боли. «Опять, видимо, поднялось кровяное давление, – подумал Капабланка. – Что ж, немудрено при такой погоде. Может быть, послушаться Ольгу, пойти к врачу. Чем может помочь мне врач?! А плохо одному без Ольги, скучно. Что поделаешь! Одна дорога Нью-Йорк – Буэнос-Айрес сколько стоит!»

Кубинцу не хотелось сегодня завтракать в отеле, где жили все участники олимпиады. В таком состоянии слушать эти вечные споры о шахматах, выдерживать надоевшие шутки коллег. Хотелось хоть несколько часов побыть одному. «Схожу-ка я в «Трампесон», – пришла вдруг в голову счастливая мысль. – Давно туда собираюсь, с первого дня приезда в Аргентину. К тому же пройдусь немного, приду в себя на свежем воздухе».

Медленно шел Хосе Рауль по пустынным в этот утренний час улицам Буэнос-Айреса. Флорида, Санта Фе, он узнавал этот район города, и в то же время многое ему казалось здесь новым. «Любопытна эта двойственность ощущения, – подумал Капабланка, – смотришь и удивляешься: то ли перестроили все за двенадцать лет, то ли память играет с тобой злую шутку?»

Не одно недомогание портило сегодня настроение кубинца. Вечером команда Кубы встретится с французами, а ему самому предстоит играть с Алехиным. В последнее время Капабланка вообще с неохотой садился за шахматную доску; если бы не Ольга, он отказался бы от многих турниров. А здесь сражаться против чемпиона мира, к тому же еще черными.

Великий кубинец и предположить не мог, что свое 50-летие ему придется встречать за доской против исторического соперника… Турнир АВРО (Голландия) 19.11.1938 г.

Хосе Рауль всегда не любил играть черными против сильных противников, но когда-то его выручала безупречность защиты. А теперь в пятьдесят лет трудно быть непогрешимо точным. Вот, и случаются неприятные казусы. Кубинец вспомнил ужасную партию на прошлогоднем турнире АВРО в Голландии. И надо было злой судьбе так подстроить, что встреча с Алехиным пришлась на день рождения Капабланки. Тепло поздравили тогда Хосе Рауля коллеги, организаторы турнира. Такой юбилей – пятидесятилетие! А затем… затем пришлось садиться за доску против Алехина. Брр! Кошмарная партия! Каким беспомощным был именинник! Как издевался над ним безжалостный чемпион!

«Ольга все мечтает о шахматной короне, – на ходу продолжал рассуждать сам с собой Капабланка. – Настаивает, чтобы я добивался матча с Алехиным. Зачем? Как подумаешь: играть тридцать партий! Тридцать раз садиться за доску против человека, сделавшего тебе так много плохого. Нет, лучше не надо! Потом, поздно в таком возрасте мечтать о славе. Я никогда-то не рвался к реваншу, а теперь и совсем смешно!..

А эти аргентинцы спят и видят: как бы организовать повторный мой матч с Алехиным. Сколько проектов выдвинуто в последние дни, сколько пылких статей написано в газетах! «Президент шахматной федерации сеньор Моро предложил Алехину и Капабланке играть матч-реванш», – писала на днях одна газета. А назавтра сообщила: «Капабланка согласен, Алехин заявил, что он должен ехать в Европу, выяснять вопрос о своей воинской повинности».

«Все решено!» – радовал любителей тот же орган через несколько дней и даже сообщал фамилию сеньора, пожертвовавшего на матч пятьдесят тысяч песо. А на следующий день газета разочарованно писала: «Великодушного мецената не удалось отыскать».

Появившийся вдали «Трампесон» отвлек мысли Капабланки от шахмат. Знаменитый ресторан за двенадцать лет мало изменился снаружи, да и внутри переделки были незначительными. Та же простейшая обстановка, те же «пчелиные соты» из маленьких столиков и низких перегородок. И вновь Хосе Рауль пережил двойственное чувство: все в ресторане было знакомо ему и в то же время ново. «Как в книге, которую читаешь во второй раз, – подумал он. – Находишь в ней что-то новое, и впечатление от повторного чтения остается иное, чем от первого.

Сюда, вот в этот уголок, – решил сесть за маленький столик Капабланка. – Здесь мы любили сидеть с Кончитой».

Память принялась лихорадочно воскрешать все, что Хосе Рауль узнал о Кончите. Бедная женщина, какая ужасная судьба! На второй день после приезда в Аргентину Капабланке позвонил доктор Кастилио, лечивший его и Алехина в двадцать седьмом году.

– Это я сохранил для вас, – протянул Кастилио Хосе Раулю его же собственную фотографию, когда они встретились в фойе отеля. – Мне ее передал приятель, работавший в полиции. Я было хотел переслать вам ее по почте, но затем передумал. Мало ли что могло случиться. Мы ведь с вами люди женатые.

Хосе Рауль узнал фотографию. Он подарил ее Кончите еще в первый свой приезд в Аргентину в четырнадцатом году. За четверть века краски выгорели, фото потускнело, но этот маленький кусочек картона невольно напомнил кубинцу дни его молодости,