Читать книгу - "Правосудие в современной России. Том 2 - Екатерина Владимировна Михайлова"

имущественных правоотношений. Нотариусы в этой сфере имеют потенциально полезные средства для содействия органам уголовного преследования в выявлении признаков уголовно-наказуемых деяний, которые подлежат развитию и совершенствованию.

Так, следует отметить высокий потенциал нотариусов по выявлению весьма многочисленных и приносящих большой вред (фактический — имущественный, потенциальный — репутационный) государству преступлений, связанных с незаконной регистрацией юридических лиц (ст. 173.1 УК РФ), незаконное использование документов для создания юридического лица (ст. 173.2 УК РФ) и др. Правильно А.М. Зацепин отмечает, что у нотариуса есть возможность «на начальном этапе создания таких фирм предотвратить их регистрацию»[570], аналогично оценивается потенциал нотариуса в отношении выявления и предотвращения легализации преступных доходов[571].

Однако без проработки (теоретической и законодательной) возникают серьезные препятствия в части определения возможного и должного поведения нотариусов в сомнительных, с правовой позиции, ситуациях. В частности, для реализации публично-правовой функции (выявление и сообщение о признаках преступлений) необходим законодательный механизм, состоящий, как представляется, из двух важных разделов.

Во-первых, это принципиальное определение и законодательное установление обязанности нотариуса сообщать о выявленных признаках преступления и наличие ответственности за ее невыполнение.

Вместе с тем заметим, что важнейшей гарантией нотариальной деятельности является тайна совершения нотариальных действий и только суд может освободить нотариуса от обязанности сохранения тайны, если против нотариуса возбуждено уголовное дело в связи с совершением нотариального действия в соответствии с положениями, указанными в ст. 16 Основ. Однако для выдачи сведений субъектам, указанным в ст. 5 Основ, судебное решение не предусмотрено. Возникает закономерный вопрос — как быть нотариусу в случае обнаружения признаков уголовного преступления в действиях его клиентов, поскольку процитированная ст. 16 Основ указывает на освобождение нотариуса от обязанности сохранения тайны сведений в случае возбуждения уголовного дела именно в отношении него самого?

Но если распространить данное требование закона на сообщение нотариуса о преступлении, то тогда соответствующее судебное решение может быть принято на основе заявленного ходатайства нотариуса, для которого это право служит дополнительным средством выполнения поставленной перед ним задачи, связанной с участием в уголовном судопроизводстве. Принимая во внимание, что само обращение нотариуса о выявлении признаков преступления является вопросом, не терпящим отложения, оно должно быть рассмотрено судом в кратчайшие сроки.

Согласно ч. 3 ст. 84 УПК РФ по ходатайству нотариуса, как законного владельца, изъятые и приобщенные к уголовному делу документы или их копии могут быть переданы ему. Если эти документы содержат нотариальную тайну, то их передача должна производиться в условиях соблюдения требования конфиденциальности, о котором мы уж писали ранее.

Хотелось бы также отметить, что вопрос об активной роли нотариуса в уголовно-процессуальных отношениях стоит крайне остро, особенно в случае выемки нотариальных документов. Как известно, в судебное заседание нотариус не приглашается, а получает постановление суда в том виде, в каком было запрошено следователем. Зачастую в таком судебном акте отсутствуют данные конкретного документа либо указывается неправильное название номенклатурного дела, что приводит к невозможности исполнения этого судебного решения. Кроме того, практически всегда следователь полагает необходимым изъять реестр регистрации нотариальных документов, в котором регистрируются и другие нотариальные действия в отношении иных лиц, что может повлечь нарушение нотариальной тайны и, более того, законных интересов других клиентов нотариуса.

По нашему мнению, выемка реестров регистрации нотариальных действий необходимо тогда, когда лицо ссылается на тот факт, что не присутствовал в нотариальной конторе при оформлении документов от его имени, а если данное обстоятельство никем не оспаривается, то реестры регистрации нотариальных действий не могут подлежать изъятию.

Во-вторых, должен быть законодательно определен процессуальный порядок обращения нотариуса к органам уголовного преследования. В числе основных элементов данного порядка следует предусмотреть: 1) форму повода и критерии определения оснований обращения нотариуса в органы уголовного преследования; 2) форму обращения; 3) процессуальный статус нотариуса.

1. Обязанность нотариуса сообщать о выявленных признаках преступления и ответственность за ее невыполнение как основание обеспечения содействия в осуществлении правосудия.

К формированию ответа на данный вопрос важно подойти взвешенно, в первую очередь на теоретическом уровне решить многие значимые проблемы, а лишь затем принимать уже законодательное решение об установлении соответствующей обязанности и тем более ответственности за ее неисполнение.

Заслуживает поддержки мнение Е.В. Михайловой: «нотариат, несмотря на его частноправовую природу, несомненно, осуществляет охрану и защиту не только частных, но и публичных прав»[572].

Полагаем, обязанность нотариуса сообщать о признаках преступления имеет объективную основу виду выполнения нотариусом публично-правовой функции в рамках профессиональной деятельности. Защита не только частного, но и публичного интереса должна иметь в профессиональной деятельности нотариуса различные формы. Одной из них считаем выявление и сообщение в органы уголовного преследования о представляющихся сомнительными, с позиции закона, фактах. Данная обязанность нуждается в закреплении в законодательстве о нотариате.

Не подкрепленная ответственностью обязанность не имеет перспектив эффективного ее выполнения. Однако упомянутая ранее концепция правовой свободы в части сообщения о преступлениях (за исключением преступлений, перечисленных в ст. 205.6 УК РФ) лишает в принципе возможности устанавливать такую ответственность для нотариуса. Соответственно, речь в этой ситуации должна идти в целом о пересмотре указанной концепции и установлении для субъектов, осуществляющих публично-правовую функцию, ответственности (не обязательно уголовного характера) за несообщение о преступлениях, признаки которых стали им известны в связи с осуществлением профессиональной деятельности.

Также ранее уже отмечалось, что сущность публично-правовой функции определяется неоднозначно. Указанное обстоятельство — это краеугольный вопрос, ответ на который позволит без ошибок определить круг субъектов, на которых может быть возложена обязанность по сообщению о преступлениях, выявленных в сфере их профессиональной деятельности. Очевидно, что в современных условиях, когда к публично-правовым субъектам в большинстве научных позиций причисляют, например, адвоката, с наделением его обязанностью сообщать о выявленных признаках преступлений в профессиональной сфере, означает вступление в противоречие с его же, адвоката, обязанностью хранить адвокатскую тайну. Это противоречие является весьма острым, способным привести к множеству социально-правовых проблем.

Избежать же данного противоречия можно с помощью института публично-значимой функции, которая исключает искажения в восприятии характера деятельности ряда субъектов (например, адвоката) и поможет принять правильные решения в части определения их правовых обязанностей. Мы уже высказали свою позицию по этому поводу и еще раз хотим обратить внимание на то, что правовым последствием выполнения публично-правовой функции должно выступать возложение обязанности сообщать о признаках преступлений для их носителей, с установлением соответствующей ответственности за невыполнение этой обязанности.

Ответственность нотариуса за невыполнение обязанности сообщать о выявленных в ходе профессиональной деятельности признаках преступления может носить корпоративный характер, что выступает достаточно строгой мерой. В то же время, выступая за поддержание публично-правового характера нотариальной деятельности, полагаем, что эта ответственность может иметь и уголовно-правовой