Читать книгу - "Политические клубы и Перестройка в России. Оппозиция без диссидентства - Кароль Сигман"

когда индивиды трансформируют накопленные за бытность в движении «капиталы» и начинают зарабатывать политикой, и период последующих реконверсий на новых местах и специализациях в политическом пространстве.

Настоящая глава о реконверсии, возможно, вызовет интерес читателей. Интерес этот вполне закономерен, однако в нем кроется и некий соблазн: смотреть на то, кем раньше были индивиды, и на то, что они делали в неформально-демократическом движении, через призму их позднейших позиций. Риск состоит в том, что при интерпретации предшествующего движения можно перегрузить смыслами процесс последующего становления.

Профессионализация лидеров неформально-демократического движения (1990—1993)

С 1990 года бо́льшая часть лидеров неформалов-демократов уходит в политику или в журналистику. Политическое пространство, включающее в себя поле власти (институциональные позиции в государственном аппарате), а также все политические предприятия (партии, консалтинговые фирмы и т.д.), официально становится конкурентным после избирательной реформы декабря 1988 года, лишившей КПСС монополии на назначение кандидатов, и изменения 6-й статьи Конституции в марте 1990 года, позволившего создавать партии. Поле власти изменяется также в связи с усилением республиканских советов. Кроме того, процесс разделения между законодательной и исполнительной властями заметно ускоряется и порождает сильную исполнительную власть, которая автономизируется и с ноября 1991 года набирает новые кадры. Другой стратегический сектор реконверсии – журналистика. Закон СССР «О печати» (12 июня 1990) не только отменяет цензуру, но и позволяет легализовать неформальные издания (газеты, выходящие тиражом менее тысячи экземпляров, становятся юридическими лицами без предварительной регистрации). Так исчезает юридическое различие между самиздатом и официальной прессой[547].

Итак, в 1990 году наблюдается массовая реконверсия лидеров движения, каким бы ни был изначально их профессиональный профиль. Разумеется, этот феномен затрагивает разные категории: людей, несколько лет находившихся в ситуации «деклассирования» (у них нет ни постоянной работы, ни должности, соответствующей уровню их образования); тех, чьи позиции попали под угрозу ликвидации (например, армейские политработники); а также людей, чьему положению ничто не угрожает (врачи-специалисты, физики, инженеры-информатики). У последних, зачастую выходцев из второй когорты, происходит двойной разрыв с прежней траекторией. С одной стороны, если прежняя сфера их деятельности была далека от политики, теперь ее содержание радикально меняется – в отличие от членов первой когорты, которые специализировались в социальных науках и порой имеют пятнадцатилетний опыт политического активизма (эти активисты просто профессионализируются в той сфере деятельности, которую до тех пор осуществляли как «любители», то есть без вознаграждения, статуса или диплома). С другой стороны, они переходят к менее стабильной профессиональной деятельности (хотя у них всегда остается возможность вернуться к изначальному роду занятий). Уход из прежней профессии, однако, может компенсироваться совмещением сразу нескольких должностей (некоторые депутаты получают позиции в исполнительной власти, поскольку совмещение было запрещено лишь позже, в 1993-м). Во многих случаях реконверсия сопровождается также улучшением финансового положения (в 1990 году журналисты газеты «Коммерсантъ» получают гонорары, в пять раз превышающие среднюю зарплату[548]).

И только некоторые исследователи и университетские преподаватели остаются на прежней должности, продолжая при этом политический активизм. Речь идет в основном об уже маргинализированных внутри движения неформалах-демократах: у них либо не было позиций, которые позволили ли бы им участвовать в выборах 1990 года, либо они их проиграли. В ситуации, когда самые видные деятели движения профессионализируются в политике или в смежных сферах, те, кто не идут этим путем, оттесняются с центральных позиций.

Первые направления реконверсии – в основном в советах, журналистике или партиях – сильно коррелируют с местами, занимаемыми в движении (и очень мало или совсем не коррелируют с изначальной профессиональной позицией). Различия между двумя когортами наблюдаются не только в занимаемых позициях, но и в способах осуществляемой переквалификации.

Занимаемые позиции

Члены обеих когорт неравномерно распределяются между тремя основными профессиональными категориями, получаемыми «на выходе»: депутатством, журналистикой и руководством партией. Пионеры движения довольно массово идут в журналистику. Эта переориентация происходит вскоре после их выбывания из предвыборной гонки в 1989 году. С того времени они становятся политическими обозревателями. Те же, кто сохранили активность в демократическом движении, занимают достаточно прочные позиции, чтобы быть избранными в 1990 году на российский Съезд и в Моссовет. Тех, кто проиграли на выборах, иногда назначают на должности экспертов или консультантов для двух этих уровней власти.

Среди членов второй когорты наблюдается тенденция к занятию позиций двух типов. Первые быстро делают карьеру в парламенте – после очень короткого периода политического активизма (так, И. Боганцева избрана в Моссовет всего через год после начала активистской деятельности в клубе избирателей в марте 1989-го). Вторые, не баллотировавшиеся на выборах 1990 года или проигравшие их, обычно занимаются созданием партий.

В обеих когортах редко встречается полный отход от политической деятельности (реконверсия в экономику или эмиграция).

В 1990 году депутатское кресло – потенциально одна из самых значительных властных позиций, потому что рычаги принятия решений как раз в это время переходят в руки республиканских Верховных Советов (по крайней мере в России – до появления президентского института в июне 1991 года). Депутатам, таким образом, суждено создавать почти ex nihilo новую политическую и административную систему, поскольку институции РСФСР, в том виде, в каком они существовали до 1990 года, не приспособлены к амбициям новой власти, а советские союзные структуры Россия унаследует лишь в конце 1991 года.

В результате политической борьбы депутаты специализируются в некоторых государственных сферах в момент, когда способ функционирования государства претерпевает коренные изменения. Такая конъюнктура даже на руку «самоучкам», каковыми являются неформалы-демократы. Депутатское кресло будет иметь стратегическое значение в их карьере, поскольку позднее они смогут «извлечь выгоду» из своей специализации в других сферах.

У депутатов-демократов в отличие от других избранников нет завоеванных позиций, за которые следовало бы держаться, и они в основном оставили свои прежние профессиональные занятия, а потому с большей легкостью могут посвятить все свое время профессиональной политике (в парламенте или в своих партиях)[549]. В 1990 году 35 из 87 респондентов нашей выборки (40%) работают депутатами или экспертами в советах. Экспертами часто выступают «знаменитости» движения, которым не повезло на выборах 1990 года (тогда победа или поражение кандидатов от «Демократической России» во многом было делом случая)[550]. Таким образом, снова «запускаются в оборот» три типа знаменитостей: видные фигуры движения (из первой когорты), ставшие руководителями партий; организаторы кампании (скорее из второй когорты); и некоторые депутаты СССР, позиция которых резко потеряла значимость сразу после выборов 1990 года.

После президентских выборов июня 1991 года и отставки первого российского правительства под руководством И. Силаева исполнительная власть набирает специалистов, работавших на Съезде депутатов РСФСР. По всей видимости, у