Читать книгу - "Золотой век серийных убийц. 56 маньяков от Эда Гина до Джеффри Дамера - Питер Вронский"

так что появляются характерные пятна фиолетового цвета. Они помогают полиции установить, не перемещали ли труп после смерти из его исходного положения. Хойт явно перевернули и придали трупу сидячее положение спустя несколько часов после смерти. Судмедэксперт впоследствии указывал, что до наступления трупного окоченения придать такую позу телу было невозможно. Трупное окоченение, временное затвердение мышц из-за посмертных химических процессов, начинается примерно через четыре часа после смерти и достигает пика через тринадцать часов. Получается, убийца был настолько дерзок, что все это время оставался в квартире?

Орудием убийства снова являлся «Ка-Бар», а следы скотча на запястьях и губах жертв указывали, что их связывали и заклеивали рты.

Совершив второе преступление так быстро после первого, убийца немедленно привлек к себе внимание национальной прессы. И, конечно, для него придумали прозвище: Гейнсвиллский потрошитель.

Студенты обычно наглые и самоуверенные, так что, хотя убийства их напугали, они стали также поводом для черного юмора – кампус быстро переименовали в «Университет убийц». Дочери по вечерам и по утрам звонили родителям, чтобы сообщить, что заперли все двери и окна и пережили ночь. Юноши вдруг обнаружили, что девушки более охотно соглашаются проводить ночи в их компании. Как часто бывает в подобных случаях, пока девушки тряслись от страха, парни чувствовали себя в полной безопасности.

Все изменилось утром 27 августа, когда Гейнсвиллский потрошитель взломал запертую алюминиевую дверь и проник в квартиру, где жил крепкий спортивный парень со своей соседкой – двадцатитрехлетние Мэнни Табоада и Трейси Поулз. Трейси специально выбрала соседа мужского пола, чтобы меньше бояться.

На Табоаду напали во сне, но он начал отбиваться, пока его не пригвоздили к постели ударом ножа и не изрезали ему грудь, живот и руки. Внутренности торчали у него из одной особенно глубокой раны на животе. Он лежал на спине в своей постели в луже крови.

Разбуженная шумом борьбы, Трейси Поулз, видимо, попыталась запереться у себя в спальне. Судя по каплям крови и кровавым следам, убийца, весь в крови, вломился к ней, изнасиловал анально и вагинально, а потом перевернул на живот и три раза ударил ножом в спину. У нее во влагалище нашли следы жидкого мыла. Убийца выволок ее труп из спальни в холл, оставив за собой целый шлейф крови. Она лежала с раздвинутыми ногами перед входной дверью; под ягодицы ей подложили полотенце, чтобы гениталии девушки были первым, что увидит входящий в квартиру. Однако на этот раз труп не изуродовали: убийца смыл ей с лица кровь и аккуратно разложил волосы (напоминает о жертвах серийного убийцы Уильяма Хайренса в 1940-х). Профайлеры сочли это признаком угрызений совести.

Теперь Гейнсвилл походил на зону стихийного бедствия: перепуганные родители со всей страны съезжались за своими детьми и увозили их по домам. На улицах студенческого городка теснились колонны машин, с багажом, наскоро привязанным к крышам; им мешали выехать громадные грузовики телеканалов со спутниковыми антеннами. К выходным Дня Труда, 31 августа, студентов в Гейнсвилле практически не осталось. Более семисот их них так и не вернулись в Университет.

В сентябре полиция и газеты заявили о главном подозреваемом – студенте-первокурснике, страдавшем психическим заболеванием и с проблемами в поведении, который недавно угрожал кому-то ножом. Тридцатого августа он был арестован, когда напал на собственную бабушку. У него был «Ка-Бар», и на допросе в полиции он признался в Гейнсвиллских убийствах. После ареста убийства прекратились. Прочитав в газетах, что убийца арестован, студенты и их родители начали успокаиваться. И тут поступила тревожная новость: с первокурсника сняли подозрения и отпустили на свободу. Несмотря на то что Гейнсвиллского потрошителя так и не вычислили, убийства прекратились, и кампус зажил своей обычной жизнью.

Основываясь на том, что убийца умыл последней жертве лицо и не изуродовал труп, некоторые профайлеры сделали вывод, что Гейнсвиллский потрошитель завершил свой цикл – как Альберт Де Сальво или Эдвард Кемпер. Другие подозревали, что он покончил с собой или еще как-то умер. Большинство, однако, сходилось во мнении, что Гейнсвиллского потрошителя посадили по другому обвинению. Полиция внимательно изучила данные об арестах, обращая внимание на арестованных с историей преступлений на сексуальной почве. Никого подходящего не нашлось.

Прошло более года, прежде чем тридцатидевятилетнему Дэнни Роллингу предъявили обвинение в Гейнсвиллских убийствах. Как и подозревала полиция, он находился в заключении, но его криминальная история была нетипичной для серийного сексуального убийцы. Роллинг – по-мальчишески привлекательный, умный, в дизайнерских очках – оказался в тюрьме за серию дерзких вооруженных ограблений с погонями на автомобилях и перестрелками с полицией, а отнюдь не за сексуальные правонарушения, которые серийные убийцы обычно совершают. Из оружия он предпочитал пистолет, а не нож. Роллинга арестовали в Окале, в ста километрах к югу от Гейнсвилла, 7 сентября 1990 года, через десять дней после последнего убийства в Гейнсвилле. Несколькими днями ранее, в Тампе, он ограбил магазин и устроил перестрелку с полицией, после чего сбежал от погони на своей машине. В Окале Роллинг ограбил супермаркет, снова сбежал от полиции, но на этот раз разбил угнанный автомобиль. Он пытался скрыться бегом, проник в офисное здание и оттуда выскочил на блошиный рынок, где его, наконец, поймали.

После этого он находился в тюрьме – ожидал суда за вооруженные ограбления.

«И не забывай, что мой дед перерезал бабке горло, пока она ела»

Дэнни Гарольд Роллинг родился 26 мая 1954 года в Шривпорте, Луизиана, у Клаудии и Джеймса Гарольда Роллинга [269]. Джеймс недавно вернулся с Корейской войны – чуть ли не с самым большим количеством наград в своем штате. Он поступил в полицию Шривпорта, где прослужил двадцать один год. Джеймс был не в себе задолго до отправки в Корею. По словам Дэнни и его матери, Клаудии, в 1936 году, когда его отцу было пять лет, он сидел за кухонным столом с бабушкой и дедом по материнской линии. Его дед, Роберт Элмер «Элмо» Фелпс, начал ругаться с Сарой, свой женой, с которой прожил двадцать семь лет, и матерью их девятерых детей [270]. На глазах у Джеймса дедушка Элмер поднялся из-за стола, схватил кухонный нож и перерезал Саре горло, пока она сидела, держа ноги в тазу с теплой водой [271]. Джеймс позднее вспоминал, как вода стала красной от ее крови. Доподлинно неизвестно, были эти воспоминания настоящими или он что-то додумал. По газетным отчетам, Элмер ударил Сару в сердце пикой для льда и задушил ее[272]. Больше подробностей не сообщалось. Смертный приговор Элмеру заменили на