Читать книгу - "Записки нечаянного богача 2 - Олег Дмитриев"

— Ну здорово, чёрт! Рад тебя видеть! — и мы крепко обнялись.

— Целоваться будете, или сразу в баню пойдем? — с ленцой поинтересовался богатырь-абориген Стёпа, наблюдавший за сценой встречи. И хохот пяти глоток покатился-попрыгал над водой тихого озера.

В тишине и темноте мы с Тёмой стояли на тех же самых мостках, возле той же самой бани. Остальных отправили в дом, когда прибежала Анюта и позвала всех к столу. Я попросил брата принести нам с Головиным перекусить на берег. Было, что обсудить без лишних ушей. Петя вернулся с котелком ухи, здоровенной миской шашлыка и графином, пахшим чёрной смородиной и мятой. Отдельно вытащил из кармана и выложил на столе пять сырых картофелин. На наш с Тёмой немой вопрос пояснил:

— Надя просила передать, сказала — вы в курсе.

— Передай ей: «Василий Иванович объявляет благодарность!» — заржал Артём, показав мне большой палец. Да, то, что мне несказанно повезло с женой — я и без него знал.

Мы попарились, перекусили, и только после этого вышли на воздух. Говорили тихо — над водой звук разлетался быстро и далеко.

— Смотри, сыграла твоя карта, Дим, — начал Артём, глубоко затянувшись и глядя в непроглядную тьму над озером.

— Какая именно? — не выдать напряжение и крайнюю заинтересованность было крайне сложно, но как-то удалось. Голос звучал сухо и пресно, как будто говорил диетический хлебец.

— Да вся колода, — помолчав, едва не заставив вспотеть, ответил садюга-Головин. — Как по-писаному разыграли. Можно возвращаться хоть сейчас.

— Не, сейчас никак. Пилот наверняка выпимши, — возразил я.

— Он на службе, ему нельзя ни в коем случае. Не знаешь ты наших правил, штатский! — пренебрежительно ответил он.

— Не знаешь ты мою маму, военный, — задумчиво вздохнул я, абсолютно уверенный, что окажусь правым. Я-то её давно знал. — Ты мне вот что скажи — у тебя тол есть?

— Кто? — Тёма чуть окурок не выронил в воду.

— Тол. Динамит тоже подойдёт, наверное, — задумчиво предположил я.

— У тебя тут и так рыбой вся изба пропахла, засолили вон — хоть спиной ешь. Нахрена тебе тол, браконьер-вредитель? — возмущённо спросил Артём.

— Не поверишь — ребёнку помочь. Надо мне, Тём. Очень надо. Есть или нет? — не вдаваясь в подробности ответил я.

— Есть. Дам. Но сам с тобой пойду. И не спорь.

— И не думал даже. На зорьке выйдем, тут недалеко.

Ранним утром, по туману и инею, одевшему траву и листья на кустах, мы вышли на запретное озеро. Степан долго отговаривал нас, рассказывая такие ужасы, что даже стальной Головин едва не передумал. А поняв, что от похода меня не отговорить, если только связать, снарядился с нами. Шли ходко, и предсказуемо самым медленным и самым шумным был именно я. Громадный Стёпа двигался в лесу тише медведя. Мне было с кем сравнить. Тёма, шедший первым, вообще то и дело пропадал из виду, появляясь внезапно, и вообще не в той стороне, откуда я его ждал. Словом, в гробу я видал с диверсантами по лесам шастать — никакого удовольствия. А тем более, если знать, а точнее — не знать, что ждало нас впереди.

Там должен был лежать камень. Плита, размером с Жигуль, черно-зеленого оттенка, с серыми прожилинами, похожими на рисунок молнии. Только не такой, как на трансформаторной будке столичного офиса «Незабываемых путешествий», а настоящий, ветвистый. Под ним, как говорил Откурай, лежала какая-то штука, я не запомнил название. Звучало так, будто шаман пытался то ли прокашляться, то ли не рассмеяться. В названии точно было два слога «гха», но не подряд. Вот эту неизвестную штуку из-под камня надо было достать и утопить в узкоглазом озере. План выглядел великолепно и совсем не сложно. Вот только Стёпа, мрачневший с каждым шагом, вряд ли был со мной согласен.

На деревьях вокруг стали появляться седые бороды мха и лишайника. Сухие ветки цепляли даже неуловимого, словно ртуть, Головина. Степан же просто пёр буром, ломая всё, что мешало пройти. Чем ближе к просвету между деревьями, обещавшему открытое место — озеро, тем хуже становился лес. Ближе к самому берегу вокруг вообще не осталось ничего зелёного — даже мох был чёрным. На пригорке лежал камень. На нём лежал клубок гадюк.

Странно, я был уверен, что при таких утренних заморозках они должны были давно по норам расползтись. Но глаза не врали. Шуршащая пакость извивалась и спать явно не планировала. Пришлось отломать сушину, нагрести на нее серо-чёрного мха, что осыпался при каждом прикосновении, как порох, подпалить и по-настоящему выжечь гадов. Некоторое время смотрели на «электрический» рисунок на камне. А потом Головин снял рюкзак и погнал нас с пригорка доходчивыми словами. Через минут пятнадцать он прибежал в ложбину, где мы со Степаном ожидали бабаха. Богатырь и нашёл этот овражек, огляделся, что-то прикинул, кивнул и прыгнул вниз, прислонившись к тому склону, что был ближе к черно-зеленому камню. Тёма посмотрел на меня внимательно, протянул кулак и разжал его. На ладони лежала чёрная коробочка, на которой прозрачным колпаком из оргстекла была накрыта пресловутая красная кнопка.

— Точно знаешь, что делаешь? — с большим сомнением поинтересовался у меня Артём.

— А то как же? Весь мир — в труху! — уверенно заявил я и забрал пульт. Головин страдальчески поморщился, сел на корточки и зажал ладонями уши. И рот разинул. Хорошо, пример показал, а то я бы точно про это забыл, а потом ходил бы полдня, ничего не слыша.

Жахнуло как-то скромно, я ожидал большего, зная Тёму. Могло бы и озерцо ещё одно рядом образоваться. Но не сложилось. Зато проклятый камень-клеймо разнесло в куски. Не дав мне спуститься в воронку, Головин достал из рюкзака лопатку ручного металлодетектора и ещё какую-то хреновину вроде подросшего и возмужавшего тамагочи, которая тут же защёлкала, как счётчик Гейгера. Наверное, она им и была. И только после проверки ямы пустил туда меня.

Искать посреди тайги под камнем, который лежал на одном месте чёрт знает сколько лет, что-то, о чём имеешь очень смутное представление — то ещё развлечение. Я приложил руки к влажной черной земле и закрыл глаза.

Налетевший ветер застучал вокруг сухими ветками кедрача, заставив Тёму со Стёпой озираться,