Читать книгу - "Секреты Ротшильдов - Эли де Ротшильд-младший"

желая к превеликой радости антисемитов получить репутацию махинаторов, они играют по правилам, оставляя государству компанию в том виде, как есть. В случае экспроприации они рискуют много потерять, но, согласно результатам опросов, в обществе отдают предпочтение правым. К тому же Валери Жискар д’Эстен, который уже занимает президентское кресло, остается главным фаворитом – поводов для беспокойства нет.

Вопреки всем ожиданиям, Франция поворачивается налево. Поддержка коммунистов позволяет социалистам завоевать голоса избирателей и с небольшим перевесом выиграть выборы 1981 года. После первого тура у Жискар д’Эстена все еще остается небольшое преимущество, однако измена Ширака и скандал с бриллиантами Бокассы (сами по себе события несущественные) перетягивают результаты голосования на сторону Миттерана.

Есть надежда, что все обойдется. Если будет принято решение о национализации, то ей подлежат (как следует из дорожной карты) только банки, перешагнувшие за порог размером в 5 миллиардов франков на депозитах. Ротшильды намного ниже этой планки, и на улице Лаффит вздыхают с облегчением.

Одним из достоинств критического мышления является логика. Государству не выгодно брать в свои руки огромное количество мелких компаний: для национальной экономики они не принесут ощутимого эффекта. Тем не менее отчуждение может быть частичным – наконец, государство может все же национализировать 51 %. Почему нужно ждать худшего, строя гипотезы?

Но окажется, что все это лицемерие затевалось с единственной целью – обнадежить будущих жертв, чья радость оказывается преждевременной. Образовавшие новое правительство социалисты и коммунисты, при всем их стремлении устроить реванш, в финансовых вопросах разбираются плохо. Они быстро осознают свой промах, пересматривают план и корректируют линию, опустив нижний порог для банков-кандидатов на национализацию до 1 миллиарда франков.

В довершение премьер-министр Пьер Моруа, только осваиваясь в должности, с категоричностью прокурора отказывается от партнерства с частным капиталом, которое могло бы оказаться полезным всем сторонам. Он решает провести полную национализацию. Теперь жребий точно брошен. Подражая Народному фронту, который в 1937 году конфисковал у семьи железные дороги, социалисты и коммунисты повторяют этот трюк еще раз.

Сорок пять лет спустя Ротшильдов снова обставили. Причем они стоят не в начале рейтинга французских банков, а из десятка филиалов где-то половина даже не приносит доход.

Что касается объема депозитов, то в пересчете на сегодняшние деньги он не превышает 1675 миллиардов евро[44]. При этом чистый доход составляет 925 миллионов фраков – около 455 миллионов евро по сегодняшним меркам[45]. Несмотря на ничтожность этих цифр, фирму национализируют. Хотя тот же банк Lazard, с которым у социалистов дружеские отношения, при примерно таких же результатах ухитряется проскочить через расставленные сети! Стоит ли говорить, что в случае с Ротшильдами с учетом того, насколько маленькое значение у их банка в масштабах страны, решение нелогично? Оно не приносит обществу никакой дополнительной стоимости, скорее наоборот.

Как мы поняли, единственная цель этой акции – обезглавить для народа символ мечты, которой нужно было положить конец. Что-то подобное происходило в кровавые годы революции 1789 года: тогда, чтобы не осталось никаких потомков аристократических родов, на эшафот отправили короля, дворян и их детей.

После поспешной (только видимость создали!) экспертной проверки счетов банка принимают закон о национализации. В 1982 году персонал в слезах прощается с Давидом, председателем совета директоров, а также Эриком, сыном Алена, и Натаниэлем[46], старшим сыном Эли. Они навсегда уходят с улицы Лаффит.

Ги де Ротшильд, несмотря на уход на пенсию, сохранил жизненную стойкость. По примеру знаменитого эссе Золя «Я обвиняю» он публикует в газете Le Monde, которая считается изданием левого толка, монолог в защиту родных. В своей честной речи он очень грамотно отмечает, что власти разных мастей постоянно стремятся прибрать к рукам крепкие предприятия. Это же предприятие, веками строившееся одной амбициозной семьей банкиров, как отмечает автор, всегда действовало во благо обществу, которое обо всем позабыло. Остальным семейным банкам пришлось уйти и уступить место мастодонтам. Однако справедливость, пускай только высшая, существует, и необдуманная полная конфискация не сделает народ богаче, а станет лишь растратой денег для государства и, соответственно, для налогоплательщиков. Ничему не научившись на примере с SNCF сорок лет назад, те, кто принял это решение, вскоре поймут, что министерство финансов снова просчиталось, когда решило изловить приспешника дьявола.

В министерстве не учли, что, несмотря на громкое имя и репутацию, предмет его интереса по факту куда скромнее: банк обошли конкуренты из числа международных и даже национальных компаний. Восстановив работу в послевоенные годы, банк сосредоточился на хранении сбережений добропорядочных граждан. Тем временем его соперники пошли по куда более современному динамичному пути и сделали такой стратегический рывок вперед, что фирма Ротшильдов в сравнении кажется прошлым веком. Уплатив долги и избавившись от ноши, которую берегли, как священный сосуд, Ротшильды пытаются определить, в чем этот грабеж помог им выиграть!

По сравнению с действительной стоимостью банка, компенсация, полученная от министерства финансов, смехотворна: сумма в 500 миллионов покрывает разве что оценочную стоимость офисов. Но когда проходит достаточно времени, чтобы пережить боль от потери и обдумать произошедшее несчастье, становится понятно: в проигрыше оказалось правительство. Теперь банк переименован. Как мы помним, в уставе искусно прописано, что общество может носить имя Ротшильдов только при условии как минимум одного представителя семьи в составе акционеров.

После отдыха французские Ротшильды (Ги и Эли вместе со старшим сыном Натаниэлем, выпускником Гарварда) с разочарованием уезжают из страны и перебираются в Нью-Йорк, по крайней мере на время. На этой новой обетованной земле Натаниэль берет на себя руководство филиалом Rothschild Inc., но, очевидно, не добивается больших успехов и вскоре переезжает к отцу в Лондон. Он пробует работать с таким новатором, как Джейкоб, но их отношения не складываются. Натаниэль уезжает в США, где окончательно обосновывается.

В Париже остаются несгибаемые Давид и Эрик, которые отказываются принять неизбежное. Они намерены создать новую финансовую компанию. Как говорится, если упал, нужно скорее вставать на ноги. Предшествующие годы, антисемитизм, война и послевоенное восстановление действительно истрепали их отцов, и молодые Ротшильды твердо решают подняться из пепла. Только смогут ли они теперь создать новый банк без старого, который на протяжении поколений был флагманским бизнесом семьи? На этом этапе авантюры в том, как развиваются события, нет противоречия. Если социалисты хотят, чтобы Ротшильды как бренд ушли из бизнеса, то по логике представителям семьи должны отказать в новой лицензии на банковскую деятельность.

Давид и Эрик, должно быть, упрямы без меры, потому что решают восстановить компанию. Они обращаются к тем немногочисленным «старым добрым партнерам», кто еще остался в бизнесе, и представляют