Читать книгу - "Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Хасановна Ибрагимова"

института международного права в Гааге, в 1875 году считали, что если после оккупации население продолжает борьбу, которую они начали при вторжении в страну врага, даже без разрешения на то правительства, без сомнения, продолжают быть честными воинами, которые в случае попадания в плен, пользуются правами военнопленных. Оккупант не имеет права требовать от населения присяги верности, даже на время оккупации (Брюссельская Декларация (ст.37) оккупанту прямо отказывает в подобном праве). Население имеет право восстать против оккупанта. Совершённые при таких случаях преступления наказываются уголовным законом[1297].

Однако в то время для чеченского населения руководством действий являлось не государственное право, а только исламские каноны. Руководители восстания, якобы борясь за веру, нарушали её первоосновы и заставили преступить законы ислама всех, кого вовлекли в борьбу.

Самым дурным качеством считается в исламе возбуждение среди народа всякого рода смут. Зачинщиков подобных волнений народных Магомет проклинал, а в Коране это считается даже тяжелее убийства. Самым грозным, самым тяжёлым грехом считается возбуждение восстания против власти, даже в случае, если бы сама власть притесняла народ и тем самым давала повод к подобным восстаниям. Это объясняется тем, что последствия восстания гораздо хуже и тяжелее для народа чем то зло, которое причиняется притеснением власти[1298]. В Коране сказано: «Ты не перестаёшь открывать некоторые вероломства с их стороны, кроме малого числа все они грешны, но прости им и иди далее; ибо Бог любит тех, которые поступают благородно. Зло и добро не могут идти рука об руку. Воздавай добром за зло и увидишь, что враг твой превратился в покровителя и друга; но никто другой не достигнет этого совершенства кроме постоянного». Когда Абухрайна спросил, в чём состоит благонравие, то Магомет сказал: «Посещение тех, которые прекратили с тобой отношения; прощение, извинение тому, кто причиняет тебе притеснения; воздаяния щедростью и милостью тому, кто оставляет тебя без милости»[1299].

Ислам придаёт особое значение договору как установленной свыше форме социального бытия. Сам Пророк заключал договоры и соглашения с многобожниками и неверующими[1300]. Нарушение договора, — будь он заключён между правоверным и иноверцем, — без предварительного уведомления о том противной стороны запрещено как Кораном, так и Магометом. Девиз Пророка: совершенство религии состоит в желании добра друг другу. Запрещается как преданиями Магомета, так и Аль — Кораном: заочно хулить и злоумышлять на других, заочно злословить, выпытывать о недостатках других, быть дурного мнения о других. Магомет говорил, как передают его мнение собеседники: «Не быть вам истинными мусульманами, пока у вас не будет любви к ближнему. Совершенство религии состоит в доброжелательстве другим». По учению Пророка притеснения иноверца более страшны и более ответственны, чем своего единоверца. Тарикат пишет: радость при несчастий врага — весьма позорна, особенно же если сочтёшь это несчастье за успех своих молитв против врага, точно говоришь: вот моя молитва была услышана, силою моей молитвы враг мой наказан. Напротив, рекомендуется молитва об освобождении от постигшего несчастья, чтобы Бог послал благ лучше прежних[1301].

Государство и его законы рассматриваются в исламе как форма общественного договора, в котором достигается максимально возможный компромисс и устанавливается баланс интересов различных социальных групп и религиозных организаций. Неисполнение своих законных гражданских обязанностей, призывы от имени верующих и религиозных общин к участию в каких-либо акциях гражданского неповиновения и мятежах считаются в исламе недопустимыми[1302]. По преданию Тыбрани, Магомет говорил «Гнев портит веру, как горькое растение вредит мёду». Тарикат так объясняет этот вред: человек в порыве сильного гнева теряет самообладание и бывает готов произнести преступные и обидные слова, а также способен отомстить лицу, причинившему ему гнев, что конечно служит причиной к обоюдному усилению вражды. По словам Анаса, Магомет говорил: «Если кто укротит гнев свой, то Бог во дни страшные отгонит от него муки страшные. Кто же сам не милосерден, к тому и Бог не милосерден, не будут милосердны и другие; кто не прощает, тому тоже не простят; кто не смотря на возможность отомстить, прощает и извиняет и кто отклоняет свой гнев — того Бог возьмёт под свою защиту»[1303]. Мусульманские писатели говорят, что гордость (такаббер) есть первое зло на земле, что она была причиной отриновения сатаны (иблис) из лика ангелов, к которым он прежде был причислен. «Я удивляюсь, — говорил Магомет, — гордому славолюбцу, знающему из чего он создан». Арабские философы всегда предостерегали мусульман от зависти и говорили, что это есть первое преступление на небе и на земле. Гнев уничтожает разум, зависть уничтожает религию, заочная хула — благие дела и корыстолюбие уничтожает стыд и совесть[1304].

Немалую роль в том, что восстание не поддержали многие чеченские общества сыграла не военная, а идеологическая борьба, т. к. большая часть чеченского духовенства, глубоко знавшая Коран, выступила против воззваний и действий восставших, за что некоторые из мулл и духовных лидеров поплатились жизнью. Их заслугой является то, что они до конца соблюдали ключевые нормы ислама и своими действиями сохранили от разорения и уничтожения целые районы Чечни. Муллы, улемы много раз в ходе восстания собирались у начальника Грозненского округа, полковника Николая Богдановича Эрнстова, приходили на переговоры и к начальнику Терской области[1305]. Беседы велись на почве Корана. «Да будет проклят тот, кто, во вред своим ближним поднимает руку против сильного» — провозглашали духовные авторитеты. Вскоре по всей Чечне, с высоты мечетей, распространилась мощная, горячая проповедь слова Пророка, осуждавшего восстания против власти.

Князь Н.Б. Эристов не угрожал чеченцам силой, он прямо ставил дело на практическую почву материальных выгод и нужд, побеждал не эмоциями, а здравым смыслом. Реальные перспективы охлаждали многие горячие головы[1306].

Предводители восстания оправдывали свои поступки тем, что они считали себя обязанными, хотя им и жилось хорошо, пожертвовать личным благом для оказания помощи своему законному религиозному главе (имаму), а потому и нарушали заключённый с русскими мир, хотя это и не положено делать по шариату, т. к. договор должен быть священен. Главной задачей они считали не свержение власти, что также противоречит нормам ислама, а желали только возвратить отнятые у них земли, часть которых отдана казакам[1307].

Задача российских властей после присоединения Северного Кавказа к Российской империи не ограничивалась только установлением эффективного российского административно — политического управления

в регионе, гарантировавшего контроль над населением недавно приобретённых территорий. В рамках этого управления российским властям необходимо было добиться социально-политической переориентации населения от противостояния к сотрудничеству с властями. Только в этом случае можно было снять угрозу существования