Читать книгу - "Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын"

по мнению того же Ю. А. Квицинского, сыграло зловещую роль в годы горбачевской перестройки и позволило боннскому правительству, «не поперхнувшись, сожрать» ГДР[698].

Логическим продолжением Московского договора, подписание которого вызывало немало критических выпадов со стороны коалиции ХДС/ХСС, стали переговоры о заключении аналогичных соглашений с Польшей и ЧССР. Что касалось Польши, то здесь не было особых проблем, и уже 7 декабря 1970 года Вилли Брандт и его коллега, глава польского правительства Юзеф Циранкевич, подписали Варшавский договор, де-юре закрепивший решения Потсдамской конференции, в том числе по пограничному вопросу. Однако в отношениях с ЧССР у ФРГ возникло немало острых проблем. Только 13 октября 1970 года, опираясь на московские «Договоренности о намерениях сторон», Прага и Бонн начали взаимный дипломатический зондаж, продолжавшийся более двух лет. Он завершился лишь 11 декабря 1973 года заключением Пражского договора «О взаимных отношениях между ЧССР и ФРГ», автографы под которым поставили тот же В. Брандт и его чехословацкий коллега Любомир Штроугал. А спустя 10 дней, 21 декабря 1973 года, были установлены дипотношения ФРГ с Венгрией и Болгарией.

Параллельно с решением межгосударственных проблем предстояло решить и болезненный вопрос по Западному Берлину, который постоянно «отравлял» отношения четырех великих держав. Официальные переговоры между ними были начаты в Бонне еще 26 марта 1970 года. Но шли они ни шатко, ни валко без видимого результата более года. Как считают ряд авторов (А. М. Филитов, Н. В. Павлов, А. А. Новиков[699]), одним из главных препятствий, грозивших вообще сорвать всю «сделку» по Западному Берлину, была попытка Первого секретаря ЦК СЕПГ и председателя Государственного совета ГДР Вальтера Ульбрихта вынудить правительство ФРГ к юридическому признанию ГДР и ведению переговоров по данному вопросу не на уровне держав-победительниц, а на германо-германском уровне. Поэтому эту проблему надо было срочно решать.

3 мая 1971 года по настоятельной рекомендации Москвы в Берлине прошел Пленум ЦК СЕПГ, на котором В. Ульбрихт «по состоянию здоровья» покинул пост руководителя партии, сохранив за собой лишь пост главы Госсовета ГДР, а новым Первым секретарем ЦК был избран Эрих Хонеккер. В итоге переговоры сразу сдвинулись с мертвой точки, и уже 7 мая советский посол в Берлине Петр Андреевич Абрасимов, игравший ключевую роль в переговорном процессе по данной проблеме, проинформировал Москву, что «на переговорах имеется очевидный прогресс»[700]. А уже 28 мая 1970 года все участники переговоров согласились с новым проектом договора, ставшим основой для заключительного раунда всего переговорного марафона, который завершился 3 сентября 1971 года подписанием соглашения по Западному Берлину между представителями СССР, США, Франции и Великобритании. В соответствии с данным соглашением, в подготовке которого выдающуюся роль сыграли В. С. Семенов, П. А. Абрасимов, В. М. Фалин и Ю. А. Квицинский, западная часть Берлина признавалась отдельной территориальной единицей с особым международным статусом под управлением бывших союзных держав. Было официально установлено, что Западный Берлин не является частью ФРГ и не будет управляться боннским кабинетом, что главным органом власти будет местный сенат, который должен самым тесным образом сотрудничать с властями трех великих держав. Вместе с тем это соглашение устанавливало четкий порядок поддержания связей между Западным Берлином и Западной Германией, гарантируя надежность всех коммуникаций между ними. Кроме того, все страны — подписанты данного договора согласились воздерживаться от применения силы по отношению к Западному Берлину, в том числе с целью изменения существующего статус-кво в одностороннем порядке.

Как считают многие историки и мемуаристы, новым важным шагом в деле нормализации советско-германских отношений стала встреча Л. И. Брежнева и В. Брандта 16–18 сентября 1971 года на крымской госдаче генсека в Нижней Ореанде, где обсуждались вопросы, связанные с ратификацией Московского и Варшавского договоров, со свежеиспеченным соглашением по Западному Берлину, с подготовкой Общеевропейского совещания по безопасности с участием США и Канады, а также с реальными перспективами вступления обоих германских государств в ООН[701]. При этом советский лидер поставил вступление в силу соглашения по Западному Берлину в прямую зависимость от скорейшей ратификации западногерманским бундестагом всех «восточных договоров». Как вспоминал тот же А. М. Александров-Агентов, который очень подробно и живописно описал в своих мемуарах Крымскую встречу, она проходила тет-а-тет, только в присутствии его самого и Эгона Бара, и носила непринужденный и дружеский характер[702]. Более того, именно тогда между двумя лидерами сложилась личная человеческая приязнь, которая позволила им «находить общий язык даже в весьма сложных и деликатных вопросах».

В целом же Крымская встреча зримо продемонстрировала новую, заметно возросшую роль ФРГ в процессе «разрядки» между Востоком и Западом и ознаменовала собой тот важный рубеж, с которого боннский кабинет стал более самостоятельно и уверенно участвовать в формировании всей мировой политики, что, кстати, зримо показали два официальных визита в Москву: министра иностранных дел ФРГ В. Шееля и его переговоры с Л. И. Брежневым, прошедшие 29 ноября, и лидера оппозиции, председателя ХДС и руководителя парламентской фракции ХДС/ХСС Р. Барцеля и его встреча с А. Н. Косыгиным, которая состоялась 14 декабря 1971 года[703]. И, наконец, в июле 1972 года благодаря так называемой «формуле Фалина — Франка»[704] было подписано крайне выгодное советско-западногерманское торговое соглашение, в которое был инкорпорирован и Западный Берлин.

Параллельно с нормализацией советско-западногерманских отношений был наконец-то начат и германо-германский диалог. Первыми ласточками этого диалога стали две встречи Вилли Брандта и председателя Совета Министров ГДР Вилли Штофа, которые прошли в марте и в мае 1970 года в Эрфурте и Касселе. И хотя они закончились безрезультатно по причине неготовности боннского правительства признать международно-правовой статус ГДР, сам факт этих встреч говорил о многом.

Новый важный импульс диалогу двух Германий придали два события 1971 года: подписание четырехстороннего соглашения по Западному Берлину и смена руководства ГДР, где первую скрипку стал играть Э. Хонеккер, который, в отличие от В. Ульбрихта, не противодействовал давлению Москвы в вопросах «разрядки», а напротив, следовал в кильватере советской внешней политики и открыто демонстрировал свою полную готовность к переговорам с боннским кабинетом. Лишь после этого Эгон Бар и член Комитета по внешней политике Политбюро ЦК СЕПГ Михаэль Коль на базе новой «доктрины В. Шееля» начали реальный диалог по транзитному договору между ФРГ и ГДР, который был подписан 26 мая 1972 года. Это был первый государственный договор между ФРГ и ГДР, создавший необходимую базу для главных соглашений, имевших прорывной характер.

В середине июня 1972 года Э. Бар и М. Коль приступили к консультациям по Договору об основах отношений между ФРГ и ГДР, а уже в августе начались первые конфиденциальные контакты Э. Бара с Э. Хонеккером. Но решающий прорыв на переговорах произошел 10 октября 1972 года в ходе личной встречи Э. Бара с Л. И. Брежневым,