Читать книгу - "Воспоминания русского Шерлока Холмса. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко"

– Вы давно прибыли из Гельсингфорса? – спросили они меня.

– Сейчас я из Харькова, где пробыл трое суток, – отвечал я. – Все это время я провел с Дзевалтовским и его супругой. Три раза у них обедал. Господин Дзевалтовский предложил мне купить у вас на 2 1/2 миллиона процентных бумаг и снабдил для этого письмом к вам, господин Квятковский. Кстати, его супруга, узнав, что мне предстоит видеться с вами, два раза настойчиво просила передать пану Станиславу ее искренний и дружеский привет.

Тут я взглянул на Квятковского и лукаво улыбнулся. Он, видимо, обрадовался поклону и окончательно успокоился на мой счет, признав во мне «неподдельного» Хамилейнена. После этого разговор принял чисто деловой характер. Я пожелал видеть товар. Мне ответили, что его сейчас нет, и ограничились лишь образцами, показав их тысяч на сорок. Я долго и внимательно их рассматривал, одобрил и приступил к торгу. За 2 1/2 миллиона с меня запросили сначала – 2. Я стал протестовать, уверяя, что организация сбыта мне обойдется дорого. В России продать бумаги невозможно, так как они, конечно, уже давно зарегистрированы всеми банками и кредитными учреждениями как «нелегально» приобретенные. Между тем ввиду войны Россия блокирована, и переправить их за границу нелегко. Наконец, мы в принципе сошлись на 1 200 000 руб. Договорившись до цены, Квятковский и Горошек заявили, что желали бы иметь уверенность и гарантию в моей покупательской способности прежде, чем доставить товар на Переяславльскую. Я вывернул было им бумажник, туго набитый «куклами» (пачки прессованной газетной бумаги, обернутые с наружной и внутренней стороны пятисотрублевками), но они на это лишь снисходительно улыбнулись и сказали:

– Этих денег, конечно, далеко не достаточно!

– Разумеется!.. – ответил я. – Но не могу же я носить при себе 1 200 000 рублей!..

– Как же вы думаете быть? – спросили они.

Я ответил, что подумаю и постараюсь доставить им назавтра ту или иную гарантию. «Если ничто меня не задержит, то буду у вас завтра, в это время», – сказал я, покидая их.

Какую же гарантию мог им представить Линдер?

Я долго ломал себе голову и, наконец, остановился на следующем: я отправился в одно из почтовых отделений, возглавляемое моим знакомым, неким Григорьевым, и находящееся неподалеку от Переяславльской улицы.

– У меня к вам просьба, – сказал я Григорьеву. – Завтра, между 12 и 4 часами дня, явится к вам в отделение некий господин Хамилейнен, может быть, в сопровождении знакомого и подаст телеграмму в Гельсингфорс, в отделение «Лионского кредита» с требованием перевода 1 200 000 рублей на текущий его счет в Московское отделение Волжско-Камского банка. Будьте добры лично принять эту телеграмму, но, конечно, не отправляйте ее, а передайте потом мне.

Григорьев обещал все выполнить в точности, а я поставил Линдера в курс его дальнейшего поведения. Для большей убедительности Линдер должен был в своей телеграмме указать адрес на Переяславльскую улицу, куда надлежало гельсингфорсскому банку направить ответную телеграмму, извещавшую о состоявшемся переводе.

На следующий день Линдер в точности выполнил всю программу: в присутствии Квятковского дал телеграмму и просил последнего немедленно известить его по телефону в «Боярский двор» о получении ответа из Гельсингфорса.

Направившись снова к Григорьеву, я прочитал телеграмму Линдера, составленную в выражениях, выше мной приведенных, и тут же написал ему ответ:

«Москва. Переяславльская улица, 14. Хамилейнен.

Согласно вашему требованию, 1 200 000 (миллион двести тысяч) рублей переводим сегодня Московский Волжско-Камский банк ваш текущий счет № 13602 (тринадцать тысяч шестьсот два).

Правление отделения "Лионского кредита"».

Григорьев любезно отстукал на бумажной ленте текст этой телеграммы, наклеил его на телеграфный бланк, пометил сбоку место отправления (Гельсингфорс), число и час, заклеил телеграмму и передал ее мне. На следующее утро агент Патапкин, переодетый почтальоном, полетел на Переяславльскую улицу, передал телеграмму и получил даже трешку на чай.

Линдер принялся ждать обещанного извещения по телефону.

Однако день кончился, но никто ему не позвонил. Я стал уже волноваться, плохо спал ночь; но вот наутро звонит мне Линдер:

– Меня, господин начальник, известили о телеграмме, переслав ее, и просили быть завтра к двум часам на Переяславльской для окончания дела.

Линдер сообщил мне это каким-то упавшим голосом.

– Что это вы, Линдер, как будто испугались?

– Да, не скрою, что жутковато! Ведь вы подумайте, господин начальник: являюсь я туда, по их мнению, с миллионом двумястами тысячами; а что, если этим мошенникам придет мысль меня убить и ограбить?

– Ну, вот тоже!.. Точно вы не знаете, что воры-профессионалы их калибра на «мокрые» дела (убийства) не пойдут! Разве в случае самообороны.

– Так-то оно так, а все-таки боязно! Почем знать?

– Не падайте духом, Линдер, и помните, что внеочередной чин не дается даром! Вы вот что скажите мне: прихожая на Переяславльской близко расположена от гостиной, где обычно вас принимают?

– Да совсем рядом, они смежны.

– Из окон гостиной можно видеть улицу и подъезд дома?

– Да, крайнее окно выходит к самому подъезду.

– Прекрасно! Через час к вам явится агент, под видом приказчика ювелирного магазина, где вы на днях покупали солонку. Он принесет вам футляр с заказанной якобы вами вещью и непременно пожелает передать вам ее лично. Запомните его наружность. Этот агент будет завтра в 11 час. 30 мин. утра стоять справа от подъезда вашей гостиницы, переодетый лихачом; на нем вы и поедете в банк и на Переяславльскую. Я сейчас с этим приказчиком пришлю вам написанную диспозицию завтрашнего дня. По телефону о ней говорить и долго, и небезопасно. Кроме того, этим способом исключается возможность ошибок: у вас будет достаточно времени изучить ее в точности. Ну, до свидания, Линдер, желаю вам полного успеха, и не забывайте о предстоящей награде.

Повесив трубку, я принялся писать:

«Ровно в 12 часов выхолите из лому и усаживайтесь на поджидающего вас лихача справа от подъезда. Едете на нем в Волжско-Камский банк, выходите у подъезда, держа под мышкой небольшой, заведомо пустой портфельчик. В банке вас встречает агент, что явится сегодня к вам в 8 часов вечера под видом знакомого (запомните хорошенько его лицо), и где-либо в уборной банка набьет ваш портфель двенадцатью пятисотрублевыми «куклами», изображающими 100 тысяч рублей каждая. Пробыв в банке не менее часа, вы выходите из него, озабоченно озираясь и демонстративно таща набитый портфель под мышкой. Лихач вас доставит на Переяславльскую, где и станет вас ожидать у подъезда. Если, паче чаяния, «товара» на этот раз не окажется на месте,