Читать книгу - "Излом необъявленной войны. Первая чеченская - Геннадий Тимофеевич Алехин"

5 мая 1995 года полевой командир Иса Мадаев говорил маме и бабушке Саши: солдат Докаев жив, у нас он, не волнуйтесь, две недели назад я лично видел его живым. Удивлялся, почему не приехал за сыном отец-чеченец. Что ему могли ответить две седые, измученные женщины?..

Наше военное руководство говорило примерно то же самое: «Ваш мальчик живой, не переживайте, отыщется».

Однажды ещё сам генерал Романов специально давал Елизавете Сергеевне машину, чтобы она съездила в высокогорное селение Химой, где предположительно должен был находиться Саша.

– Там очень высоко, – рассказывала Елизавета Сергеевна. – Там ласточки гнёзда вьют рядом со звёздами. Даже машина не смогла подняться, буксовала. Мы тогда её оставили и пошли пешком. Тоже еле добрались – сердце выскакивало… Я разговаривала с одним человеком по имени Салман. Показала ему Сашину фотокарточку. Он узнал Сашеньку, сказал, что его с другими пленными дня три назад увезли… Что тут поделаешь? – Она снова поднесла платочек к глазам и заплакала.

Вообще нормальному, благополучному человеку невозможно понять, что на самом деле вытерпели солдатские матери. Что они вынесли во время многомесячных поисков своих детей. И как не тронулись умом…

Да простит меня благонравный читатель, но, ей-богу, я видел, как разум изменял им. Как одна женщина была удовлетворена результатом своих чеченских скитаний. Она НАШЛА своего сына. В братской могиле. Где-то в горах…

В октябре 1996-го бабушка Лиза тоже была близка к помешательству. В Ханкалу из селения Гойское привезли четыре трупа. Их нашли в одном из наспех организованных захоронений. Елизавете Сергеевне сказали, мол, есть основания полагать, что один из эксгумированных и есть рядовой Докаев. Она по нескольку раз осмотрела все останки. Среди погибших Саши не было…

Последний раз Сашина мама, Надежда Павловна, была в Чечне в ноябре 1997 года. Вдоль и поперёк исколесила окрестности города Гудермеса. Где-то там жили её и Сашины родственники по мужниной линии. Нашла их.

– Много здесь пленных перебывало, – сообщила родня, – но Сашу Докаева мы не видели. А то бы забрали…

Другие люди, к которым Надежда Павловна подходила с фотографией сына, признавались: вроде был такой, помним, только волос светлый. Или седой?..

Казалось, ещё немного, вот-вот, и в длинной, мучительной цепи поисков появится недостающее звено. И вдруг…

Под номером 34

В начале лета я снова приехал в Майкоп. Когда брёл по тихой улице к бабушке Лизе, всё думал, вот приду сейчас, а солдат дома. Почему-то мне казалось, что по-другому и быть не должно. Ведь Сашу так исступлённо ждали, так искали. Так верили. Даже стихи написаны про ожидание, которое спасает людей…

Размечтавшись о хорошем и радостном, я свернул не в тот переулок, заплутал.

Выбраться помогла мне одна девушка.

– Так вы кого ищете? – спросила она, когда мы пошли рядом. – Я местная.

– Сашу Докаева, – говорю, – или родственников его. Елизавету Сергеевну, бабу Лизу…

– Сашу в мае похоронили. Недавно сорок дней было…

В знакомом мне уютном дворике стояли сдвинутые в угол несколько столов и множество табуреток. Безмолвные свидетели недавнего печального застолья, они показались мне живыми и опустошённо-грустными. И ещё я заметил, как сдал дед Паша. Какими пустыми были его глаза, как дрожали его руки, когда он запирал за мной ворота. Мы поздоровались. Он сказал:

– Бабушка в больнице… Плохо ей. С нами Сашина мама. Надя! – позвал.

Тогда-то я впервые и познакомился с Надеждой Павловной, тогда-то я и узнал то, о чём теперь будет очень трудно писать.

27 апреля 1998 года Надежда Павловна приехала в Ростов-на-Дону. Несколькими днями раньше она получила очередной, третий по счёту вызов в 124-ю судебно-медицинскую лабораторию СКВО. Вызов означал то, что матери предстоит вновь опознать парня, похожего на её сына.

Едва переступив порог лаборатории, Надежда Павловна кинулась к стенду с фамилиями идентифицированных солдат. Рядовой Докаев значился под номером 34.

– Тело было обгоревшим, – рассказывала мне Сашина мама. – Глаза выклеваны, руки-ноги объедены собаками. Счастье ещё, что техника сверху гусеницами не прошлась, тогда бы вовсе ничего не нашли.

…Так Надежда Павловна встретилась со своим Сашенькой. Она опознала его. Не безоговорочно, естественно, только шестым материнским чувством…

По выводам работников лаборатории, Александр Докаев погиб от проникающего осколочного ранения в голову, вызвавшего разрушение головного мозга. Предполагаемая дата гибели – 31 декабря 1994 года. Смерть наступила мгновенно.

В этом месте можно было бы, конечно, поставить точку. И закончить рассказ о маленьком фрагменте страшной войны. Но, ей-богу, не хватает духу. Недостаёт уверенности. Ведь всё то, о чём рассказывалось выше, тоже имело место… Сашины фотографии, узнаваемые самыми разными людьми – свидетелями его жизни после того страшного новогоднего боя. Ведь всё это было. Было!

– Я признала Сашеньку, – вспоминает мама, – по родинке возле носа, на правой щеке, по форме ногтей, зубов. Для полной уверенности, – Надежда Павловна делает паузу, набираясь сил, – мне сказали, что ещё нужно сравнить точки черепа с фотографией… Я отказалась… Я не могла больше его мучить… Я благодарю и передаю низкий поклон от всех солдатских матерей Майкопа начальнику судебно-медицинской лаборатории полковнику Владимиру Владимировичу Щербакову. Он столько сделал для нас, женщин, потерявших детей! Мы ему только и верим… И никогда не забудем…

Лабораторные данные показали идентичность группы крови матери и останков солдата, покоящихся под номером 34. На 85 процентов совпал рисунок отпечатков пальцев. А для идентификации (Надежда Павловна говорила) достаточно шестидесяти.

Грудная клетка, рост, размер ноги, головы, даже правосторонний кариес – всё было Сашино.

…Но кто же тогда встречался в плену с капитаном Маликовым? Кого узнавали на фотографиях?.. О ком говорили: «Ваш живой, не переживайте»? Ведь все одновременно не могут ошибаться! Все вместе не могут лгать.

Я ни в коей мере не хочу бросить тень на профессиональную честь судебно-медицинских экспертов. Их благородное дело достойно всяческого уважения и преклонения. Я не ставлю под сомнение вывод полковника Щербакова относительно того, что человеческие останки под номером 34 действительно принадлежат рядовому Александру Шамильевичу Докаеву. А всё-таки, всё-таки…

Не только в давней, но и в новейшей истории хватает примеров, когда оплаканные родственниками солдаты возвращались домой с того света. Когда обезумевшая от неведения, от мучительных безрезультатных поисков мать признает за родную кровиночку чужого мальчика… Ведь часто предел её мечтаний – найти хотя бы косточки. Чтобы похоронить…

Попробуйте упрекнуть её за это! Попробуйте понять её душу, ищущую хоть относительного, слабого, временного, хоть только на людях, покоя.

…Баба Лиза рассказывала мне, как одна женщина в погибшем пацане признала своего сына: «Много чего сходилось. Рост, размеры, форма лица… Мать всхлипывала, причитала: „Нашёлся, родненький, нашла“…