Читать книгу - "Петербург. Тени прошлого - Катриона Келли"

затейливыми арабесками, напоминающими ар-деко (а еще больше стиль, который в начале XXI века окрестили «капром» – капиталистическая романтика), и похожем на таинственную крепость бизнес-центре был спроектирован зал для театра клоунады «Лицедеи». Но А. Адасинский, основатель тетра «Дерево», вероятно самый значительный актер, режиссер и хореограф-новатор из тех, кто заявил о себе в период театрального ренессанса конца 1980-х, переехал в Дрезден и бывал в Санкт-Петербурге лишь наездами. «В России сегодня всем правят деньги. Вот если бы большие театры пускали к себе на малые сцены людей со стороны, было бы хорошо. Но это случается так редко – там ведь сидят такие лбы… Молодым не дают дышать. Да, у нас есть некий театральный опыт, но это же все прошлое. Это музей театра», – жаловался он интервьюеру в 2009 году[1137].

Специалист по истории балета, размышляя о роли культуры в постсоветский период, в 2012 году задается вопросом: могли ли виды искусства, требовавшие тяжелого и самоотверженного труда, чтобы достичь невероятных на данном поприще высот («балет был наш Голливуд»), выжить в обществе, где больше не было авторитарного контроля и экономического дефицита?[1138]Если внешне залы Вагановского училища выглядели почти так же, как и в начале XX века, а кропотливый процесс изучения классических па практически не изменился, то внутри царило чувство неуверенности: какой смысл, спрашивала сотрудница училища, бесплатно учить танцоров, которые в конечном итоге будут выступать «в какой-нибудь богом забытой дыре в Австрии или Словакии»?[1139]

6.9. Часть мемориального комплекса немцам, депортированным из Ленинграда, и картинной галереи. Крипта лютеранской церкви Святых Петра и Павла на Невском проспекте. Октябрь 2011

В художественной жизни, в свою очередь, не хватало радикальных новых имен, а вся креативность уходила на создание собственных работ, а не на организацию выставок – таких, например, какие устраивали институт «Про Арте» («Память тела – нижнее белье советской эпохи» и «Советское белье») или Государственный музей истории Санкт-Петербурга в Петропавловской крепости (выставка «Котомания») – эти выставки пользовались особой популярностью у публики. «Про Арте» совместно с Музеем истории города устраивали и более затейливые фотоинсталляции, используя стены туннелей внутри крепости для нагнетания атмосферы[1140]. Еще одно яркое место, запечатленное в памяти города – склеп лютеранской церкви Святых Петра и Павла на Невском проспекте. В этой церкви сохранилась огромная бетонная оболочка бассейна, построенного внутри храма в советское время. Слишком массивный, чтобы его разрушить (это привело бы к обрушению всего здания), колоссальный бассейн просто оставили как есть, а сверху настелили новый пол. Внутри этого двойного пространства церкви и бассейна были развешаны наивные картины: одни – с намеком на религиозное содержание, а другие – в память о депортации петербургских немцев. На свободных стенах иногда размещали временные выставки[1141].

6.10. Инсталляция Дмитрия Голицына в Лофт Проекте Этажи, 2011

Более традиционным, но все же поразительным было превращение бывшего хлебозавода в Лофт Проект Этажи – симпатичное пространство в международном альтернативном стиле, оформленное с использованием переработанного дерева, неровных поверхностей и имитаций граффити в уличном стиле. Одна из самых примечательных особенностей проекта – пространство на крыше, с типично «питерским» видом и узкой лесенкой, по которой посетители поднимаются, словно идут на подпольную «квартирную выставку».[1142]

В 2011 году на территории бывших складов на острове Новая Голландия был открыт еще один важный центр искусств, спонсируемый Р. Абрамовичем и Д. Жуковой (на тот момент он работал только в летний сезон). С понтоном для уток, выкрашенным в элегантный серый цвет, стоянкой для велосипедов (тогда еще почти пустой), зонами для игры во фрисби и «гастрономическим рынком» по выходным, это пространство (по крайней мере поначалу) выглядело скорее как городская достопримечательность в стиле «Нового Амстердама» (резко контрастируя с довольно запущенным районом верфей, рядом с которыми находится остров), нежели как образец живого искусства[1143].

6.11. «Гастрономический рынок» в центре искусств Новая Голландия, сентябрь 2012

Понимание «петербургской культуры» менялось на глазах. С виду горожане, а в первую очередь те, кто недавно переехал в город, по-прежнему чувствовали потребность придерживаться привычных взглядов. «Купчино уж точно не Петербург! Этим людям и в голову не придет купить билет в Мариинский или просто прогуляться по Невскому. Никогда. И это массовое явление», – пренебрежительно заявляет один местный житель[1144]. Ощущение, что по-настоящему претендовать на статус местного может только тот, кто участвует в культурной жизни, приезжие усваивали быстро. «Я даже в театре никогда не был, – поделился один из наших информантов и тут же добавил: – Но это не надо писать»[1145]. Однако, как видно из этого примера, общепринятый идеал не всегда совпадал с реальностью.

Дома теперь тоже было чем заняться. Ушли 1990-е, и телевидение практически утратило привлекательность как пища для ума, но домашние развлечения (видео, DVD, а со временем и онлайн-стриминг новинок кинопроката – нелегальный, но неостановимый) затягивали все больше[1146]. Много было развлечений и за пределами домашнего дивана: концерты рок– и поп-музыки, мюзиклы, комедийные шоу, даже «лайфстайл-курсы» для желающих (во многих дворцах культуры они пришли на смену «коммунистическому воспитанию»). Можно было, например, записаться на занятия по «прокачке» отношений или на женские тренинги по повышению коммуникабельности; не меньшей популярностью пользовалось и все связанное с модой и кулинарией[1147].

Спортивные мероприятия тоже кардинально изменились, когда «Зенит» стремительно занял ведущую позицию в национальном, а с 2008 года и в международном футболе. В то время как местный клуб завоевывал трофей за трофеем, мало кого из петербуржцев особо беспокоили весьма сомнительные достижения национальной сборной. Кое-кто ворчал: «“Зенит” – это деньги “Газпрома”, и все. Осталось только название», но когда команда играла, весь город замирал[1148]. Крики и свистки раздавались далеко за пределами стадиона; на самом же стадионе, стоило хозяевам забить гол, вспыхивали (несмотря на официальный запрет) файеры, превращая трибуны в подобие Бородинской панорамы в Москве[1149]. Местный патриотизм во время игр зашкаливал. С переездом на стадион «Петровский» (бывший стадион имени Ленина) команда оказалась в самом сердце города. Над краями трибун видны купола Исаакиевского и Князь-Владимирского соборов и шпиль Адмиралтейства.

Перед каждым матчем весь стадион хором пел «Гимн “Зенита”», переделанный из «Вечерней песни» 1957 года[1150].

Город над вольной Невой

Где болеют за «Зенит» родной. <…>

Сектор тридцать три,

В непогоду, в зной