Читать книгу - "Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули"

и военных, которая, в сущности, и привела к трагическим событиям февраля 1917 года. Известно, что министр внутренних дел держал в полной информационной блокаде Государя и Государыню о событиях в Петрограде даже тогда, когда они приняли угрожающий характер.

Делал ли это Протопопов, руководствуясь добросовестным заблуждением, или им руководила злая воля? Вполне возможно, что, борясь с Гучковым и проанглийской оппозицией, он расчищал путь Керенскому и его американским покровителям, с одним из которых, М. Варбургом, он встречался в Стокгольме. С. П. Белецкий надопросе комиссии Временного правительства указывал, что Протопопов «великолепно знал Керенского»[665].

Сразу же после февральского переворота Протопопов пришёл в Таврический дворец и имел личную долгую беседу с Керенским. На допросах ЧСК Протопопов говорил о Государе как о слабовольном и коварном правителе, находящемся под влиянием своей жены, которая «направляла волю царя». Вспомним, что за несколько дней до крушения монархии тот же Протопопов «с большой восторженностью отзывался о Государыне как о необыкновенно умной и чуткой женщине». В чём была причина перемены мнений Протопопова? О чём он говорил с Керенским? Не стал ли расстрел Протопопова большевиками ликвидацией опасного свидетеля? Вопросы эти до сих пор остаются открытыми.

Император Николай II и внутренняя политическая обстановка накануне февральских событий

Негативное отношение Николая II к роспуску Государственной Думы, которое превалировало в Государе до декабря 1916 года, претерпело некоторое изменение в январе-феврале 1917 года. В феврале Николай II уже не только не исключал возможности роспуска представительских учреждений, но стал рассматривать его как реальную возможность.

Безусловно, что главную роль в этом изменении сыграло убийство Г. Е. Распутина. Сейчас трудно сказать, какого рода информацию получил царь об обстоятельствах этого убийства и его организаторах, но можно с уверенностью сказать, что он воспринял это убийство серьёзным шагом на пути к перевороту. Вернувшись сразу же после убийства Распутина из Ставки в Петроград, царь не собирался её покидать. Его деятельность с января по 21 февраля 1917 года характеризуется концентрацией сил в столице.

В январе 1917 года царь берёт под контроль Государственный Совет, во главе которого становится преданный И. Г. Щегловитов. Щегловитов предлагал полностью обновить Государственный Совет и ввести в него только крайне правых деятелей. 14 января Щегловитов представил Государю весьма содержательную записку правых «Русских православных кругов г. Киева». В ней говорилось: «Прежде всего, православные киевляне утверждают, что подавляющее число трудового населения сёл и местечек, крестьяне, мещане, сельское духовенство, словом все, что представляет собой в юго-западном крае коренной русский народ, несмотря на успешную пропаганду революционных идей левой печатью, по-прежнему остаётся глубоко консервативным во всех областях своей политической, социально-общественной и религиозной жизни, по-прежнему твёрдо придерживается воззрений на Самодержавие русской земли»[666].

В записке предлагалось осуществить ряд решительных мер: распустить Государственную Думу без указания ее созыва, назначить в правительство только верных самодержавию лиц, ввести военное положение в столице, закрыть все органы левой печати, провести милитаризацию всех заводов, работающих на оборону. 21 января 1917 года Николай II написал на этой записке «Записка достойная внимания», хотя всё, что в ней говорилось, было царю хорошо известно.

Другой представитель правого крыла, бывший министр внутренних дел Н. А. Маклаков, писал императору: «Ваше Величество! Душа болит видеть то, что делается и творится. Россия гибнет, гибнет изо дня в день и это именно тогда, когда она могла бы подняться выше, чем когда-либо. Не только рушится всякий порядок, и безначалие заливает собой все — нет! На глазах у всего мира идет какое-то издевательство над всем, что нам дорого, что было свято, чем мы были сильны, чем жила и росла Россия. В 1905 году не Япония одолела Россию, а внутренняя смута погубила великое дело. Она принесла нашей Родине слезы, срам, разорение и разруху. Неужели, этот постыдный год нас ничему не научил? Внутренняя смута сейчас еще более грозна, чем в то время»[667].

Именно Н. А. Маклакову 8 февраля 1917 года император Николай II поручил подготовить проект указа о роспуске Государственной Думы. 9-го февраля Маклаков пишет Государю: «Ваше Императорское Величество! Министр Внутренних дел передал мне о повелении Вашего Величества написать проект Манифеста о роспуске Государственной Думы. Дозвольте принести мне Вам, Государь, мою горячую верноподданническую благодарность за то, что Вам угодно было вспомнить обо мне. Быть Вам нужным именно в этом деле — поистине великое счастье. […] Надо, не теряя ни минуты, крепко обдумать весь план дальнейших действий правительственной власти, для того, чтобы встретить все современные осложнения, на которые Дума и союзы, несомненно, толкнут часть населения в связи с роспуском Государственной Думы, подготовленным, уверенным в себе, спокойным и неколеблющимся. Власть больше, чем когда-либо, должна быть сосредоточена, убеждена, скована единой целью восстановить государственный порядок, чего бы то ни стоило, и быть уверенной в победе над внутренним врагом, который давно становится и опаснее, и ожесточеннее, и наглее врага внешнего»[668].

Однако, по-прежнему, царь полагал роспуск Государственной Думы явлением крайним и нежелательным. Более надёжным выходом Николай II считал обезвредить думскую оппозицию, свести к минимуму её политические возможности. Как мы видели, предприняв целый ряд мер в отношении «Прогрессивного блока», царь и его правительство своих планов достигли. И можно с уверенность сказать, что не «Прогрессивный блок» стал главной движущей силой переворота. Более того, среди октябристов в конце января 1917 года наметился явный раскол — часть октябристов была готова примириться с правительством.

«Может сложиться впечатление, — пишет А. Д. Степанов, — что попытки предотвратить революции были запоздалыми. Однако если попытаться представить себе ту ситуацию изнутри, то можно смело утверждать, что Государь начал действовать своевременно, план Его действий весьма удачно вписывался в предполагаемый ход развития событий. Дело в том, что по прогнозам военных стратегов мировая война должна была завершиться в 1917 году капитуляцией Германии и ее союзников. Победа, несомненно, привела бы к подъему народного духа, одушевила бы общество, которое, несомненно, увязало бы ее с личностью Монарха, что привело бы к подъему монархических чувств. На этом фоне реформа государственного устройства прошла бы без сучка, без задоринки»[669].

10-го февраля Николай II и императрица Александра Фёдоровна подверглись прямо-таки атаке со стороны Родзянко и великих князей Александра Михайловича и Михаила Александровича. В камер-фурьерском журнале за 10-е января имеется следующая запись: «Ея Величество кушала отдельно в одну персону, а от 1 час[а] 50 мин[ут] изволила принимать великого князя Александра Михайловича. От 4 час.[сов] 25 мин.[ут] Его Величество