Читать книгу - "Верю в нашу победу... Письма с фронта - Тампио"

нее спросите, что она только там ни делала?.. На немецкий танк лазила, прикладом по нему стучала, раненая раненых перевязывала, и спрашивается — для чего? Ведь это не ее снайперское дело. А результат? Вышел из строя нужный человек». Ну, он уж очень преувеличивает. Просто меня, замкомбата и комиссара ранило одной миной, когда мы собирались двигаться вперед. Раненого комиссара я отправила со связным, а сама осталась одна с замкомбата в каменном доме. Тащить я его не могла, так как ранена была в обе руки и обе ноги. Причем левая рука сразу повисла, как плеть, и ни туда и ни сюда. Но правая действовала, а поэтому я ему немножко помогла на месте. Я никогда не забуду этих минут, проведенных с глазу на глаз с умирающим (он умер очень скоро, даже вынести его не успели).

Все время он кричал: «Наташа, Наташа, я умираю!». Я затащила его в комнату каменного дома, положила под голову шапку. «Мне душно, Наташа, сними с груди камень». Я расстегнула ему воротник шинели, распустила пояс. «Теперь лучше мне. Возьми меня за руку, Наташа, за правую руку, я сейчас умру…». Он помолчал минуту. Я стряхнула с лица его пыль и копоть. «Ты передай всем, что я умер, как настоящий москвич-большевик. Отомсти за нас, Наташа. Поцелуй меня». Поцеловала я его, и он замолчал и больше не говорил ни слова до тех пор, пока не пришел адъютант комбата и не отправил меня на перевязку.

Я сама дошла до медпункта, а уже оттуда отправили на лошади, а потом на машине. Хотели меня из медсанбата направить в полевой госпиталь, да я не поехала, потому что это значит, почти наверняка, что загонят в тыл, а потом в свою часть вряд ли попадешь. Поэтому и лечилась я в роте выздоравливающих, а оттуда выписалась досрочно. Ранки мои, несмотря на то, что кровь у меня третьей группы, заживали на редкость хорошо, без единого нагноения, что при осколочных ранениях бывает очень редко. Сейчас чувствую себя очень хорошо. Рука левая работает почти нормально, только значительно слабее правой. Ну, это скоро пройдет.

Сегодня на нас заполняли характеристики для получения снайперского значка. Так что скоро получим. Ну, пока всего хорошего. Спасибо за хорошую помощь в тылу! Постараемся не подкачать на фронте.

Целую и обнимаю тебя, моя любимая тетушка. Поцелуй за меня всех обезьянок и бабусеньку с Толиком.

Твоя  Н а т а ш а.

Маме про ранение не пишите, а то она и так беспокоится.

28 июня.

Мамусенька, родная моя!

Не сердись ты на свою дочурку за то, что она редко пишет. Ведь недаром даже Лебедев-Кумач вместо письма пишет:

Ты просишь писать тебе часто и много,

Но редки и коротки письма мои.

К тебе от меня не простая дорога,

И часто писать мне мешают бои.

    Враги недалеко, и в сумке походной

    Я начатых писем десяток ношу…

    Не хмурься! Я выберу часик свободный,

    Настроюсь — и сразу их все допишу.

Пускай эта песенка вместо письма.

Что в нем не пишу я, придумай сама,

И утром ее напевая всё снова,

Ты знай — весела я, жива и здорова.

    Поверь мне, родная, тебе аккуратно

    Длиннющие письма пишу я во сне,

    И кажется мне, сейчас же обратно

    Ответы, как птицы, несутся ко мне.

Но враг недалеко, и спим мы немного:

Нас будит работа родных батарей…

У писем моих не простая дорога,

И ты не проси их ходить поскорей.

    Пускай эта песенка вместо письма.

    Что в нем не пишу я, придумай сама,

    И утром ее напевая всё снова,

    Ты знай: весела я, жива и здорова.

Припев я немного изменила, а все остальное так.

Мамульчик ты мой миленький! Не беспокойся обо мне. Все хорошо. Настроение отличное. Здоровье тоже.

Теперь уже скоро им конец. Мы вернемся домой с победой, и я снова крепко обниму и расцелую мою любимую мамочку.

Будь здорова и бодра. Целую крепко.

Н а т а.

Привет от Машеньки, она у меня совсем молодец. Ее ученик убил уже 14 фрицев. Вот это да!

25 июля.

Милая, родная моя мамусенька!

Сегодня получила от тебя письмо. Такое милое, нежное, родное письмишко. Как хорошо и легко на душе становится от каждой строчки! Любимая моя матя, живем мы с Машенькой по-прежнему хорошо. Все время вместе. Живем в землянке, топим печурку, вспоминаем про всех вас, родных, близких, ходим на охоту за фрицами и за черникой (когда выберется свободное время). Последний раз мы с Машенькой ходили на охоту на рубеж, который от нас находится за 10 километров. Вышли мы с ней из нашей земляночки на горке, из так называемого «березового домика» (вся внутренность в землянке была выложена беленькими стволами березки), вышли часов в 11 вечера, уже темнело. Идти нужно было через большой лес и поле ржи, а нас только двое. Мы с ней вооружились, как большие: винтовки, гранаты за поясом, а у меня даже револьвер «ТТ» (это мне один политрук дал на время охоты), и отправились. Ночь темная-темная. Все тропинки такие кажутся незнакомые… Встали мы с ней посреди поля. Кругом рожь выше головы, ничего не видно. Я говорю — направо, а Маша — налево. Спорили-спорили, решили немного вернуться. Идем, тропинка вроде знакомая, свернули и, оказалось, правильно. А то мы уже, было, решили, что зашли к фрицам. Вот бы был номер! Но нам везет. На охоте были два дня. За два дня вдвоем с Машенькой сбили 11 фрицев. Пришли домой поздно ночью. У Машеньки температура 39,4°. Я всю ночь не спала. На утро вызвала доктора — воспаление легких! Вот так и поохотились. Ну, ничего. Болезнь удалось скоро прервать сульфидином.

На третий день температура уже нормальная. Зато у меня 38°, и правая щека, как кулак, раздулась: флюс. Вот беда! Все не как у людей. Ну, а теперь снова все в порядке. Снайперята живы, здоровы и веселы. На днях был большой бой. Мы в нем не участвовали по приказу военкома полка. Нас берегут до поры до времени. Вообще это скучно, но, может быть, к лучшему. Моя замечательная Машенька шлет тебе привет и крепко целует. Для меня большое счастье,