Читать книгу - "Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово"

глазами, очерченными бровями, овальным лицом, маленькими родинками на щеке, что придает ей особую выразительность, тонкой кожей, легкой улыбкой на губах и идеальной грудью, которая ставит всех других женщин в невыгодное положение, лишая их возможности сравниться с ней» [19]. «Мадам Дюбарри была одной из самых красивых среди бесчисленных женщин при дворе и, благодаря своим достоинствам, безусловно, самой соблазнительной. Ее волосы, которые она зачастую даже не пудрила, были невероятно красивого оттенка и настолько густые, что она не знала, как их уложить. Взгляд ее голубых, широко открытых глаз отличался прямолинейностью и лаской… У нее был прелестный носик, маленький рот и ослепительно-белая кожа. Ее красота совершенно очаровывала…» [20]

Пока ее муж охотился и занимался учеными изысканиями, а король был очарован своей любовницей, Мария-Антуанетта переживала настоящее потрясение. Она, дочь великой Марии-Терезии, предназначенная блистать в лучах своего благородного происхождения, оказалась в тени этой Дюбарри, такой красивой, зрелой, женственной и любимой. Оскорбленная, но бессильная, еще подросток, она с высоты своего положения относилась с презрением к куртизанке, скрывая свое болезненное унижение. Мадам Дюбарри же, хоть и не была злобной, не жалела ее. Она не собиралась позволить этой высокомерной австрийке, красота которой еще не раскрылась, затмить ее. Она, как говорят, называла своего августейшего возлюбленного странным прозвищем «Франция» и не обладала ни сарказмом, ни статусом, чтобы испытывать свою соперницу. Окружение фаворитки состояло из приверженцев антиавстрийских взглядов, ярых врагов Шуазёля, который был главным распорядителем этого брака. Людовик XV, безумно влюбленный в Жанну, сделал ее своей официальной фавориткой незадолго до заключения этого союза. Интересно, что в том году расходы на одежду шестидесятилетнего влюбленного короля значительно возросли! Шуазёль ошибся, недооценив привлекательность новой фаворитки. Заручившись поддержкой сестры, герцогини Грамон, которая тоже строила планы на короля, он пытался помешать его новой избраннице. Противники Шуазёля, стремившиеся его свергнуть, немедленно сблизились с графиней, вокруг которой собралась политическая группа, а это негативно сказывалось на положении дофины. Во главе альянса стояли герцоги д’Эгийон, министр иностранных дел, и де ла Вогийон, бывший гувернер дофина, который, несмотря на свою репутацию добродетельного человека, забывал о вопросах нравственности, когда речь шла о связи с фавориткой короля.

Поддавшись манипуляциям своих сторонников-интриганов, этой «клики», как их называл клан Шуазёль, красавица Дюбарри начала наносить удары по самым болезненным местам, в данном случае ниже пояса, насмехаясь над супружескими трудностями молодой пары. Естественно, эти пикантные сплетни облетели Версаль, Париж, а затем всю Европу, навсегда закрепив за дофином, ставшим новым королем, репутацию импотента. Фаворитка также якобы нападала на физический облик Марии-Антуанетты, называя ее рыжей, что было величайшим оскорблением, ведь в то время рыжие волосы вызывали ужас. Все было бы хорошо, если бы графиня не вспыхнула от женской зависти и не стала плохо говорить о красоте госпожи дофины. «Она рыжая, – говорила она, – как это вообще может нравиться?» – сообщает один из комментаторов [21]. Почему рыжая? Мы имеем все основания задаться этим вопросом, поскольку волосы Марии-Антуанетты, несомненно, были светлыми. Еще до того, как она покинула Вену, французский посол прекратил слухи, которые уже активно распространялись, написав: «Ее волосы светлые как есть, в них нет ни намека на рыжину» [22]. Возможно, цветные пудры для волос, которые она использовала, воздействовали на их естественный оттенок. Так или иначе, графиня почти не пользовалась пудрой для волос и без страха критиковала чужую прическу, что было необоснованно и глупо. Зная, что Мария-Антуанетта отказывалась от участия в совместных обедах по случаю возвращения с охоты, где присутствовали дофин, король и его фаворитка, чтобы избежать контактов с «глупым и нахальным созданием» [23], мы можем осознать степень ее разочарования. Поскольку она была не слепой, она хорошо видела магнетизм безудержной красоты этой соблазнительной дамы, о чем ярко свидетельствует следующая цитата: «Мадам Дюбарри была живой, игривой и, прежде всего, обладала таким выражением чувственности, от которого сразу захватывало дыхание» [24]. Как не завидовать такой сладостной красоте, когда сама еще не стала женщиной? Она испытывала к фаворитке непримиримую ненависть, горькое отражение ее раненой гордости, скрытое за маской ее статуса. Став королевой и заручившись поддержкой Людовика XVI, она вывела свою заклятую соперницу из игры, отправив ту в монастырь до лучших времен. Что касается герцога д’Эгийона, несмотря на его попытки вернуться в политическую игру, его сослали в провинцию и навсегда запретили ему появляться в Версале.

Забавные тетушки

Могла ли юная эрцгерцогиня, полная в те дни радужных надежд, заподозрить, что за ней следит аббат де Вермон, прислужник австрийского посла де Мерси-Аржанто? Посол окружил девушку шпионами и регулярно обменивался секретной перепиской с ее матерью, сообщая подробности повседневных мелочей. Вряд ли она об этом догадывалась, по крайней мере, свидетельств тому не сохранилось. Ее распорядок дня состоял из множества ежедневных обязанностей, совершенно несовместимых с ее характером и относительно свободным воспитанием, полученным в Вене. Церемония помпезного пробуждения, утренние молитвы, завтрак, умывание, одевание, месса, обед, ужин, а затем отдых на диване в ожидании, когда король попрощается на ночь. Наконец в 23:00 молодые муж и жена ложились в постель, чувствуя себя скованно при мысли о супружеских обязанностях. Все происходило под пристальными взглядами публики, «перед всеми» [25], – писала она матери. Для эрцгерцогини, которая столкнулась с неприглядной стороной новой жизни, это стало мучительной повинностью. В расписание входили малые придворные балы, на которые она увлекала своего молодого мужа, уроки музыки, утомительные занятия шитьем, детские забавы с юной Елизаветой (сестрой дофина) и детьми камеристок, а также прогулки верхом на осликах в парке. К тому же двор постоянно перемещался также в Фонтенбло или Компьен. В 1771 и 1773 годах браки ее деверей внесли оживление в повседневный уклад. Старший, Людовик-Станислав-Ксавье, граф Прованский, и младший, Шарль-Филипп, граф д’Артуа, женились на двух сестрах, принцессах Савойских – Марии-Жозефине и Марии-Терезе.

Мария-Жозефина и Мария-Тереза Савойские

Браки обеих принцесс были заключены в целях политического сближения между Францией и Савойским домом.

Мария-Жозефина родилась в Турине в сентябре 1753 года и была дочерью Виктора-Амадея III Савойского, короля Сардинии, князя Пьемонта и графа Ниццы, и Марии-Антуанетты Испанской из дома Бурбонов. Считавшаяся не особенно привлекательной, тем не менее она вышла замуж за графа Прованского 14 мая 1771 года. Пара осталась бездетной. Мария-Жозефина скончалась в изгнании в Англии в ноябре 1810 года, за пять лет до того, как ее супруг взошел на трон под именем Людовика XVIII.

Мария-Тереза родилась в Турине в январе 1756 года. Она вышла замуж за графа д’Артуа 16 ноября 1773 года в Версале. Сдержанная по характеру, она, однако, была очень кокетлива и всегда следила за последними модными тенденциями. У пары было четверо детей, из которых двое дожили до взрослого возраста. В 1789 году супруги бежали в Турин и вскоре разошлись, когда граф д’Артуа присоединился к контрреволюционным войскам. В 1799 году их старший сын, Луи-Антуан, герцог Ангулемский, женился на Марии-Терезе-Шарлотте, дочери Людовика XVI и Марии-Антуанетты, как было задумано в их детстве. Изгнанная из Савойи во времена Империи, графиня д’Артуа скончалась в Граце, Австрия, в июне 1805 года.

Свадебное торжество первого привлекло живое внимание короля. Пока Мария-Антуанетта все еще ожидала собственные покои, работы в которых не продвигались из-за недостатка средств, Людовик XV в августе выделил необходимые суммы для покоев будущей графини Прованской, которая должна была прибыть в Версаль в мае. Возможно, король в некотором смысле отомстил дофине за то, что она упрямо отказывалась оказывать почести его фаворитке, которой пожилой монарх уступил под наплывом сердечных чувств. Разочарованные, Людовик-Август и Мария-Антуанетта покорно ждали, пока дофина, потеряв терпение, не направила жалобу управляющему королевскими резиденциями, предложив ускорить работы и просто перекрасить потолок в белый цвет.

Наконец, несмотря на некоторые трудности с бюджетом, роскошная отделка комнаты была завершена, и Мария-Антуанетта разместилась на втором этаже. Прислушавшись к советам матери, она приняла новых невесток с большим радушием. Обе пары молодоженов оживляли ее окружение: она тайком разыгрывала с ними небольшие сценки для единственного зрителя – дофина. Однако их браки также внушали ей тревогу: она боялась, что принцессы