Читать книгу - "Памятники русской архитектуры и монументального зодчества - Генрих Николаевич Бочаров"

Крепость Китай-города. Фото конца XIX в. Гос. научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева.

Крепость, возведенная Петроком Малым, не была сооружением, подчиненным лишь одной утилитарной оборонительной задаче. Об этом, в частности, говорит разнообразная конфигурация башен, то круглых, то прямоугольных, то усложненно-многогранных, приобретающих в плане почти барочный рисунок. К сожалению, Китайгородская крепость, подвергшаяся большим переделкам как в XVII в., так и особенно в XIX в., не стала предметом специальных публикаций, если не считать статьи И. Я. Стеллецкого[107].

Однако едва ли не большим новшеством, чем каменные стены московского посада, были для Руси земляные крепости, построенные Петроком Малым. Недавние исследования А. Н. Кирпичникова[108] позволяют заключить, что это были первые в России крепости близкого к бастионному типу, появившиеся, таким образом, у нас значительно раньше, чем это считалось до сих пор. Характерно описание первой земляной крепости Китай-города в Новгородской IV летописи (список Дубровского): «И устроиша хитрецы велми мудро, начен от каменныя болшия стены, исплетаху тонкий лес около болшого древия и внутрь насыпаху землю и велми крепко утвержаху»[109]. Столь подробное описание введенных новшеств напоминает летописные строки, посвященные строительству Успенского собора Аристотелем Фьораванти. Сама же плетневая конструкция, по данным Ласло Геро, широко применялась в первой половине XVI в. итальянскими фортификаторами, строившими бастионные крепости в придунайских землях. Как на пример можно указать на крепость в Папе (Венгрия), построенную в 1543 г.[110] Правда, у земляной Китайгородской крепости, по свидетельству той же летописи, «на вере устроиша град древян по обычаю»[111], но само указание на обычай говорит скорее о необычности основной части земляного города.

Китай-город. Многогранная башня. Фото 1928 г. Гос. научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева.

Крепость Сан Лео. Франческо ди Джорджо Мартини. 1460-е годы.

Можно полагать, что некоторые другие земляные крепости этого времени обходились без деревянных стен. Косвенным свидетельством этого, видимо, является летописный рассказ о литовской осаде построенного Петроком Себежа в 1536 г., когда, несмотря на интенсивный пушечный и пищальный обстрел, «великим божьим милосердием и заступлением ни единое пушечное ядро и пищалное не прикоснулося ко граду, но летаху через град и своих побиваху, а ини падааху ядра пушечные перед градом»[112]. Начиная с середины 1530-х годов летописи сообщают о строительстве целого ряда не деревянных, а именно земляных крепостей, главным образом на западных литовских рубежах. Кроме крепостей, возведенных Петроком Малым, под одним только 1536 г. говорится (без указания мастера) о возведении земляных крепостей в Почепе[113], Заволочье Литовском[114], Стародубе[115], Балахне[116]. Не исключено, что по крайней мере часть этих крепостей строил Петрок.

Таким образом, с именем Петрока Малого связаны решительные нововведения в фортификации Московского государства, значительно приближающейся в этот период к общеевропейскому уровню. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы говорить о выдающемся месте итальянского архитектора в русском строительстве второй четверти XVI в.

Крепость в Остии. Баччо Понтелли по проекту Джулиано да Сангалло. 1483—1484 гг.

Но деятельность Петрока Малого, как известно, не ограничивалась одной лишь фортификацией.

До недавнего времени было принято приписывать ему массивную трехпролетную звонницу, примыкавшую с севера к столпу Ивана Великого, взорванную в 1812 г. французскими войсками и дошедшую до нас в не совсем верной копии начала прошлого века. Это тяжелое по пропорциям и мало интересное по своей архитектуре сооружение даже получило бытовое название «звонницы Петрока Малого». Невыразительность архитектуры звонницы, пожалуй, даже в какой-то мере сдерживала интерес исследователей к творчеству Петрока Малого в целом. Однако в действительности эта атрибуция неверна.

Воскресенская церковь в Московском Кремле по старым изображениям: «Кремленаград». Начало 1600-х годов.; «Сигизмундов план». 1610 г.

Как показал доклад архитектора В. В. Кавельмахера, прочитанный в Московском отделении Союза архитекторов в 1975 г.[117], звонница — совершенно новая постройка, появившаяся на месте возведенной Петроком Малым Воскресенской церкви лишь во второй половине XVII в. Все более ранние иконографические источники показывают на этом месте не звонницу, а церковь. Таковы «Годуновский чертеж», «Сигизмундов план» 1610 г., недавно опубликованный «Несвижский план» 1611 г.[118], план Москвы из атласа Мериана 1643 г., иллюстрации к сочинениям Олеария, Таннера, Мейерберга и др. Схематичный характер этих изображений не дает, конечно, возможности сколько-нибудь надежно реконструировать архитектуру церкви, но все они, однако, схожи в одном: на всех Воскресенская церковь изображена в виде высокого центричного сооружения со сложным ступенчатым завершением, в котором преобладают криволинейные формы то в виде кокошников (большинство изображений), то трехлопастные («Несвижский план»), а иногда даже в виде волют (чертеж «Кремленаград»), Вероятно, общая типологическая характеристика здания может быть принята как достоверная. В этом Воскресенская церковь существенно отличается от больших церковных построек, возведенных итальянскими архитекторами в конце XV и начале XVI в. Успенский и Архангельский соборы скорее следовали традиционной типологии культового здания, восходящей к византийским образцам, чем новейшим тенденциям московской архитектуры. Формы Воскресенской церкви, насколько можно доверять иконографическим источникам, свидетельствуют об активном участии итальянского зодчего в процессе выработки типа высотного центрического храма со сложной динамической композицией масс, ставшего характернейшей чертой русского каменного зодчества середины XVI в.

Воскресенская церковь в Московском Кремле по старым изображениям: Атлас Мериана. 1643 г.; «Несвижский план». 1611 г.

Таковы документально установленные постройки Петрока Малого. Они позволяют говорить о выдающейся роли мастера в развитии русской архитектуры второй четверти XVI в. К сожалению, из них всех нам относительно хорошо известна лишь Китайгородская крепость, произведение, относящееся к области военно-инженерного искусства в не меньшей мере, чем к архитектурно-художественной. Всесторонне характеризовать творческую индивидуальность Петрока Малого, опираясь на исследование одного этого сооружения, конечно, мы не можем.

Вместе с тем приведенный перечень работ Петрока составлен лишь на основании давно выявленных источников, главным образом летописных. И, безусловно, потребуются еще немалые усилия исследователей, чтобы представить его деятельность более или менее полно. Важно было бы развить исследования в двух направлениях: попытаться установить настоящее имя архитектора и выявить другие возможные его работы в России.

Ключ по крайней мере к началу таких поисков дает, как нам кажется, опубликованный еще в середине прошлого века отрывок розыскного дела о побеге Петра Фрязина в Ливонию.