Читать книгу - "Сорок лет с В. А. Гиляровским - Николай Иванович Морозов"

Расстояние покрывается быстро, скоро станция Лосиноостровская. Гиляровский выходит на площадку, открывает дверь, его с ног до головы обдает снежной холодной пылью, мороз щиплет лицо. Вот здание станции… Он опускается по ступенькам… Зорко всматривается в заснеженное полотно дороги и на полном ходу поезда прыгает в снег. Цирковая тренировка пригодилась: приземление прошло благополучно. Он идет на станцию узнать, когда отправится на Москву первый поезд, чтобы к сроку вернуться в редакцию, а затем уже спешит на место происшествия.

По заданию «Русских ведомостей» В. А. Гиляровский едет в 1892 году на Дон. Там была вспышка холеры. Поездка эта грозила опасностью для жизни. Но таков был Гиляровский. Не бояться никаких опасностей было его правилом. Однажды он принес в редакцию «Русских ведомостей» картуз, копну волос и обрывки кожи с черепа одного из бандитов, напавших на него в разбойном месте. А сколько раз он заносил домой из трущоб болезни! Сам он болел рожей, тифом болела семья, а его малолетний сын умер от заразы.

Всякие прыжки с поездов на полном ходу, полеты на воздушном шаре, «проходка» Неглинки, бесспорно, таили в себе большие опасности. К счастью для него, все обходилось благополучно. Так же невредимым вышел он впоследствии и из чудовищной Ходынской катастрофы.

Давка на Ходынке произошла в 1896 году, в день коронации Николая II. На коронацию тогда съехалось около двухсот иностранных и русских корреспондентов, но В. А. Гиляровский был единственный, который видел своими глазами происшедшее, испытал катастрофу на себе и чуть было не стал ее жертвой. Прав был поэт А. В. Круглов, в шутку писавший о нем, что он знает накануне обо всем, что будет завтра. Поэтому, может быть, он и пошел на Ходынку накануне, чтобы не попасть в катастрофу завтра.

Вечером, когда он туда явился, Ходынка уже имела необычный вид: срочно были выстроены сотни будок, из которых предполагалась бесплатная раздача узелков с колбасой, орехами, пряниками, пирогами с мясом и коронационных кружек… Не праздник, а эти грошовые подарки были для всех главной притягательной силой. Необъятная Ходынка была заполнена гуляющими, кругом раздавался смех, пение, визг гармошек. Люди сидели и лежали на траве, закусывали и выпивали среди строений, ям и развороченной земли, которые остались в нетронутом виде еще от Всероссийской выставки 1882 года.

Обойдя поле и тщательно все осмотрев, В. А. Гиляровский, как он мне рассказывал и читал об этом свои записи, решил отправиться домой. Уже светало. К ипподрому пройти было невозможно, все было забито народом. Он с большими трудностями продвигался вперед. «Вдруг, — как записано у него, — я уловил ухом странный звук — загудело где-то, сначала вдали, а потом близко, кругом. Сразу как-то… Раздался визг, вопль, стоны… И вот все, кто сидел или лежал на траве, испуганно вскочили на ноги и рванулись в сторону будок с подарками. Получилась толкотня, давка, вой…»

Тут он понял, что в этой неорганизованной, бесчисленной толпе ему грозит неминуемая гибель. Идущие против него тысячи были, казалось, несокрушимой преградой. Изо всех своих могучих сил он стал пробиваться сквозь их толщу. Они не знали, что он уходил от своей смерти, а они лезли в ее пасть.

По непонятным причинам раздача подарков началась раньше намеченного срока. В «Следственном производстве по делу о беспорядках 18 мая 1896 года на Ходынском поле, во время народного гулянья»[3] записано следующее: «Отчего это началась выдача несвоевременно», охрана отвечала: «Раздатчики „баловали“: стали выдавать своим знакомым по нескольку узелков. Когда же народ это увидел, то начал протестовать и лезть в окна палаток и угрожать раздатчикам. Те испугались и стали выдавать». Естественно, все в беспорядке бросились к будкам.

Народ хлынул со всех сторон, тут и получилась давка. Свидетели следствия показывали: «В проходах между буфетов теснилась масса людей, которые поднимали руки вверх, кричали, гикали и ловили бросаемые из буфетов узелки. Выбрасывали узелки спешно. Кто мог вылезти из толпы назад с полученным узелком, был весь оборван, весь в поту, как будто вырвался из паровой бани. Слышались крики о помощи, визг женщин и детей… И с той и другой стороны давили друг друга… Кто падал, того топтали, ходили по нему. Особенную давку с топтанием людей можно было видеть на углу против шоссе, так как сюда масса людей шла от Тверской заставы, от Москвы». Другие из раздатчиков узелков показывали: «Я выглянул из будки и увидел, что в том месте, где публика ждала раздачи, лежат люди на земле, один на другом, и по ним идет народ к буфетам…»

Продолжая пробиваться в сторону Москвы, В. А. Гиляровский лишь благодаря своей исключительной физической силе вырвался из тисков смерти и в изнеможении повалился на луговину около забора беговой аллеи, здесь он стал рвать и есть траву, чтобы утолить нестерпимую жажду. Потом этот геркулес впал на некоторое время в беспамятство.

На следующий день только в «Русских ведомостях» появилась статья В. А. Гиляровского о Ходынской катастрофе. Другим газетам потом запретили писать об этом. Автор статьи был героем дня. Москва читала его статью и скорбела.

В московском газетном мире происходили непрерывные изменения. Из газет, выходивших в 1881 году, когда В. А. Гиляровский начал свою литературную работу, впоследствии закрылись: «Русский курьер» Ланина, «Русская газета» Желтова и Смирнова, «Современные известия» Гилярова-Платонова, «Русь» Аксакова; появились новые: «Русский листок» Казецкого, переименованный потом в «Раннее утро», «Новости дня» Липскерова, «Курьер» Алексеева и Фейгина, «Русское слово» Александрова, впоследствии перешедшее к Сытину.

Из старейших газет, в которых участвовал В. А. Гиляровский, к 1897 году, когда я поселился в Столешниках, остались «Русские ведомости» и «Московский листок» и существовали все вновь открытые. С этого времени литературная деятельность Владимира Алексеевича проходила у меня на глазах.

Теперь уже мало осталось москвичей, которые помнят, каким успехом пользовался в свое время в «Листке» Н. И. Пастухова А. М. Пазухин. Его романы «Чугунное кольцо» и другие печатались обыкновенно два раза в неделю в течение