Читать книгу - "Плачь, Маргарита - Елена Евгеньевна Съянова"

В этот момент в полуприкрытую дверь ворвалась взволнованная Берта, за нею — Блонди, обе закружились вокруг Рудольфа, тихо повизгивая, — за Блонди приехал Борман, и Берта привела дочь к хозяину прощаться.

Эмоциональный Штеннес тотчас принялся ласкать собак; осенью он тоже взял одного из щенков Берты, назвав его Барбароссой — не то в честь заромантизированного в СА рыжебородого императора, не то в насмешку над ним.

Блонди, счастливая, вилась у ног нового хозяина, который поздоровался с соратниками и, казалось, не проявил ни малейшего интереса к визиту бунтаря Штеннеса.

— Ты же здравомыслящий человек, — продолжал тот после ухода Бормана, снова наседая на Рудольфа, — ты не можешь не понимать, что обман рано или поздно раскроется! И вообще, если не социализм, то что тогда, черт подери, собираетесь вы строить в Германии?

— Национальный социализм! Вот что! Вот почему немец Тиссен и немец Шредер имеют такое же право на вклад в наше дело, как и любой из пролетариев. А вот этого ты никак не желаешь понять!

— В свое время Отто уже ответил на твою демагогию, — махнул рукой Штеннес. — Не стоит повторяться. После Франкфурта я начал надеяться на перемены, но вижу…

В кабинете раздался телефонный звонок. Звонил Гитлер с предложением позавтракать где-нибудь вместе. Рудольф сказал, что скоро освободится и можно будет ехать. Штеннес сразу догадался, с кем он говорит, и бросил на Дельюге иронический взгляд.

— Одним словом, на предстоящей партконференции вы все снова станете подпевать Адольфу, — заключил он, поднимаясь. — Ладно. На прощанье не мог бы ты прояснить для меня один момент?

Гесс кивнул.

— На кого все-таки работает этот шустрый Борман — на тебя или на Адольфа?

— Думаю, на фюрера, — усмехнулся Гесс.

— И ты не опасаешься иметь при себе такую «тень»?

— Представь, нет.

После их ухода Гесс сделал окончательный вывод — партконференции пора отменить. Вместо того чтоб выпускать пар, они теперь дают новый импульс к брожению в партийных рядах, а главное, поддерживают в иных головах иллюзию того, что НСДАП еще можно сделать похожей на десяток других германских партий, облизывающихся на власть. Никогда они этой власти не добьются.

Он позвонил Адольфу и предложил ему отправиться с дамами в их любимое кафе «Хека», пока сам он заедет за Робертом. Он был уверен, что Адольфу сейчас приятно будет провести часок в сугубо дамском обществе. К тому же визит Штеннеса и Дельюге оставил у него тревожный осадок. Интуиция подсказывала — «весеннее наступление» уже началось. Рудольф подумал, что следует посоветоваться с Пуци, Леем и Геббельсом, прежде чем докладывать о встрече Адольфу, который и без того ждал этой весной от СА «большой пакости».

Поднимаясь на второй этаж, где находилась мюнхенская квартира Лея, Рудольф с удовольствием поглядел в боковое окно, из которого хорошо был виден Коричневый Дом, весь украшенный флагами, табличками и эмблемами. КД до сих пор имел праздничный вид именинника, и Гессу это нравилось. Если женщина надевает драгоценности, чтобы продемонстрировать свое положение в обществе, почему бы их штаб-квартире не использовать тот же прием?

В квартире Лея стояла тишина. К Гессу вышел только его секретарь, приехавший со своим шефом из Кёльна. Он сказал, что шеф у себя, спит и велел всем отвечать, что его нет, но если приедет или позвонит кто-нибудь из своих, то разбудить немедленно.

Рудольф, пока шел к спальне, не обнаружил нигде ни одной бутылки. В спальне тоже не было ничего подозрительного, только минеральная вода, лимоны, холодный кофе и сигареты.

Роберт лежал в постели, курил и читал какие-то письма. Чувствовалось, что он наслаждается одиночеством, однако при виде Гесса улыбнулся приветливо.

— Хорошо, что ты зашел, а то я провалялся бы до завтра. Устал за эти дни.

— Пуци как-то сказал, что ты ненормальный отец, — улыбнулся Рудольф, — и стоит твоему ребенку чихнуть, как ты уже несешься через всю Германию, чтобы прибить врачей, которые…

— Во-первых, мои дети чихают постоянно, а несопливыми я их вообще не видел, но это пройдет, — серьезно отвечал Лей. — А во-вторых, едва сам сделаешься папашей, поймешь, что это такое, когда от ужаса теряешь голову, потому что беспомощней ребенка никого нет, а эти болваны как были невеждами триста лет назад, так ими и остались. Если бы не Брандт… — Он несколько раз нервно затянулся. — Ладно, не стоит об этом. Ты по делу или так?

— Адольф с дамами поехал обедать. Ждут нас. Но если тебе не хочется…

Лей бросил сигарету.

— Сейчас оденусь. Больше ничего?

— Есть один разговор… У меня сегодня были Штеннес и Дельюге. Упреки всё те же, но решимость растет. Не нравится мне это.

— Плоды назначения Рема. Весной будем собирать урожай.

— Я говорил об этом фюреру еще осенью.

— Как всегда, наедине? Почему ты не высказался открыто? Мы с Герингом поддержали бы тебя. У меня уже осенью было кое-что против Штеннеса, — продолжал Лей. — Но меня никто не спрашивал.

— В каком смысле «кое-что»? Компромат?

— Я знаю, кто ему заплатит, если он решится на восстание.

Рудольф присвистнул.

— Вот так заявление! И кто же?

Лей улыбнулся.

— «Дженерал электрик». Точнее, один из владельцев компании по имени Герман Бюшер, который связан с ним напрямую. У меня есть доказательства, что осенью они заключили сделку и Штеннес получил первый гонорар. У меня есть также подозрения, что второй он получит весной.

— И ты молчал!

— Повторяю, меня никто не спрашивал.

— Ты же видел, что творилось осенью. Адольф сорвал голос, агитируя по пивным…

— Да? — Лей приподнялся на локте. — А тебе известно, что я каждый день отвечаю на вопросы о собственном здоровье и уже раз двадцать пересказал подробности покушения, и не кому-нибудь, а Штрассеру, Кепплеру, Дарре, Эссеру, Амману! Откуда мне знать, что у вас там за игры! Может, пока я честно тружусь в богом забытом Кёльне, вы там все, теплой компанией, вместе с Ремом…

— Роберт, прекрати! Это уж черт знает что такое! — рассердился Гесс.

Лей снова улегся и уставился в потолок.

— Во всяком случае, я теперь точно знаю, что такое могло быть, — добавил он, — а тогда, осенью… Ну, если откровенно, я же все-таки не Гиммлер, чтоб копать под своих. Противно.

Гесс, стоявший у окна, повернулся к нему спиной. Роберт подумал, что он сейчас может просто уйти. Он понимал, что расслабился и наговорил лишнего.

— Жалеешь, что сказал мне о Бюшере? — вдруг спросил Гесс.

— Всю информацию я сегодня же передам Гиммлеру, если ты считаешь, что Штеннес зашел слишком далеко.

— Вот это дело! — повернулся Рудольф. — А насчет богом забытого Кёльна — поищи-ка себе лучше преемника. Чего ты усмехаешься? Фюрер ведь еще не ведает о твоих планах. Он собирается поручить тебе орготдел.

Лей медленно