Читать книгу - "Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй"

Харальд, стареющий воин, сразу решил одержать верх, вызвав этого крепкого юнца на состязания. Хеминг заявил, что лучше всего он умеет ходить на лыжах (некоторые переводчики говорят, на снегоступах), поэтому король выбрал стрельбу из лука и метание копья. Хеминг победил его в обоих соревнованиях. Когда дело дошло до плавания, Харальд позвал сразиться вместо него своего старого друга Халльдора Сноррасона. Но только взглянув на Хеминга, Халльдор отказался участвовать: «Чтобы обойти его, нужен более сильный человек, чем я».

Тогда Харальд позвал брата Торы, Никуласа Торбергссона. Хеминг не только его обогнал, но и спас, вытащив на берег, когда Никулас устал и чуть было не утонул. Когда Харальд спросил Никуласа, как прошло состязание, тот ответил: «Если бы Хеминг обошелся со мной так же, как ты, я бы сейчас не разговаривал с тобой».

Теперь Харальд вызвал Хеминга на поединок в воде. Аслак предостерег сына и просил бежать, потому что король разгневался и хочет его смерти. «Орлы должны сразиться лицом к лицу, – ответил сын. – Но если с тобой Бог, ты не уйдешь ко дну. Если король желает убить меня, то пусть попробует».

Сын Аслака и король боролись, пока оба не скрылись под водой. И только король вынырнул. «Он был настолько зол, что никто не осмеливался заговорить с ним, – записали летописцы, – никто не видел Хеминга; все подумали, что он умер, но не решались спросить».

Невеселая была та ночь в доме Аслака. Харальд сердился, а хозяин дома горевал, когда вдруг появился ничуть не пострадавший Хеминг и вернул королю нож и пояс, которые забрал у того во время поединка.

На следующий день, несмотря на протесты Аслака, Харальд взял на борт Хеминга и отвез его через фьорд к подножию горы. «Сейчас, – сказал Харальд Хемингу, – развлеки нас своим катанием». Хеминг возразил, что условия для катания не совсем подходят – мало снега, много льда и голый камень. Харальд фыркнул: «Будь всё в идеальном состоянии, мы тогда не проверяли бы твое мастерство».[61]

Понимая, что ничего не поделаешь, Хеминг пристегнул лыжи и начал демонстрировать средневековый карвинг, фристайл и досовременный скандинавский кросс-кантри, что поразило всех, кто наблюдал за ним… кроме одного.

«А теперь заберись на вершину горы и скатись, – сказал ему Харальд, – и остановись у края обрыва, если сможешь». «Если вы хотите убить меня, – произнес Хеминг, – то не надо так хитрить». – «Если не сделаешь, как я сказал, – ответил Харальд, – тогда тебя точно убьют».

Хеминг выбрал вариант, где все-таки оставался шанс на жизнь, а не верную смерть. Аслак предложил Харальду всё, что у него было, чтобы тот пощадил сына, но для Харальда дело уже было не в деньгах.

Когда Хеминг готовился к спуску, один из королевских исландцев, Одд Офейгссон, отвел его в сторону. «Плохо, когда хороший человек так заканчивает свою жизнь», – сказал он, но на удачу повязал лоскут материи, который, как говорили, закрывал глаза Стефана Первомученика, когда того забрасывали камнями.

Король и его подданные смотрели с края обрыва, как Хеминг поднялся на вершину, надел лыжи и на бешеной скорости слетел вниз. Он попытался остановиться на краю обрыва, и это у него почти получилось, поскольку удалось схватить плащ Харальда. Никулас Торбергссон удержал короля за пояс, и Харальд согнулся пополам – плащ соскользнул через голову. Хеминг сорвался в пропасть.

«А теперь пусть каждый – живой и мертвый – идет своей дорогой», – сказал король.

Одд Офейгссон проговорил вслух, что если бы и Хеминг, и Харальд упали со скалы, то один бы попал на небеса, а другой отправился в ад. За это Харальд приказал своим воинам тоже скинуть Одда со скалы, но теперь уже вмешался Халльдор Сноррасон, заявив, что если один исландец должен сегодня умереть, то пусть умрут все. При таком прямом противостоянии исландцев и норвежцев Харальд отступил, однако выслал Одда обратно в Исландию. (По другой версии, Одда изгнали за контрабанду, но исход получился такой же.)

Отношения между Халльдором и королем не улучшились. Сопровождая Харальда весь путь от Константинополя, Халльдор вскоре заскучал по родине. Он хотел навестить своего отца, Снорри Годи (Снорри Вождя), но, владея немногим больше одежды, что была на нем, он бы вернулся, не имея ничего, чем можно было похвастать за годы, проведенные на юге, кроме страшного шрама на лице. «Это плохая награда за годы службы и бесчисленные опасности, – признал Харальд. – Я дам тебе галеру, полную груза, чтобы твой отец увидел, что ты служил мне верой и правдой».

«В то лето Халльдор отправился в Исландию и провел зиму со своим отцом», – записано в «Гнилой коже», хотя, кажется, это ошибка, потому что Снорри Годи умер, вероятно, в 1031 году, вскоре после того как Халльдор уехал в Византию. Возможно, это неправильный перевод и Халльдор просто провел зиму со своей семьей, только тогда узнав о смерти отца. «На следующее лето он вернулся на службу к Харальду, но, говорят, Халльдор не относился уже к королю с такой преданностью».

«Халльдор был немногословен, – описывает Снорри, – сдержан, прямолинеен, сердит и упрям. Но королю этого было и не надо, у него хватало на службе высокородных и верных ему воинов». Казалось, Халльдора не устраивало более следовать прихотям Харальда. С одной стороны, он оскорбился, приняв серебро Харальда, которое, что признает даже «Гнилая кожа», король смешал с медью, презрительно назвав его «монета Харальда». Харальд, в свою очередь, оскорбился, что Халльдор требовал чистое серебро. Дошло до того, что они даже поругались, как управлять королевским кораблем – опять-таки, вероятнее всего, «Висундом», – особенно после того как Харальд изменил приказы Халльдора для кормчего, в результате чего корабль повредил днище о камни. И хотя судно отремонтировали, Халльдор потребовал свой собственный корабль. Чтобы удовлетворить просьбу Халльдора, Харальду пришлось конфисковать корабль у другого военачальника, который быстро его выкрал у Халльдора. Король вынужден был собрать небольшой флот, чтобы вернуть судно. В конце концов, чтобы уладить этот раздор, Харальд вернул корабль владельцу и заплатил Халльдору, но недодал ему полмарки (118 грамм) до полной стоимости.