Читать книгу - "На Харроу-Хилл - Джон Вердон"

кухне газовая конфорка всё ещё горела — похоже, Пил что-то готовил, а теперь там чёрное месиво, в кастрюле прожжённая дыра. Дом пропах дымом — повезло, что весь не сгорел.

— Приблизительно, когда это могло случиться?

— В нескольких местах кровь ещё липкая — думаю, сегодня утром.

— На чём сосредоточен сейчас?

— Отправил двух патрульных пройтись по соседям — вдруг кто видел, кто входил или выходил. Дал в ориентировку «Лексус». Дальше… — он понизил голос, — окружной прокурор Страйкер уже здесь. Командует то одним, то другим. Не уверен, что сама понимает, чего хочет.

Как по сигналу, Страйкер появилась в проёме задней двери и властным движением позвала Гурни.

— Посмотрите. Мне нужна ваша интерпретация, — в голосе звенела жёсткость, за которой пряталась самоуверенность для публики.

Подойдя к ленточному коридору от двери, Гурни заметил на плитах патио красно‑бурые разводы волочения. Осторожно обойдя их, последовал за Страйкер внутрь. Мимоходом отметил: стеклянная секция у ручки в дверном полотне выбита. Части стекла — на полу холла и во дворике, куда они отлетели. На осколках — те же бурые следы, что на полу и камнях.

— Основная сцена — кухня, — указала Страйкер.

Кровь — главным образом на полу, но также на столешнице и по спинке стула — словно на него опиралась пошатывающаяся жертва. На полу — царапины, ложка и осколки разбитой миски. На столе у плиты — раскрытый контейнер с овсяными хлопьями и мерный стакан. На конфорке — почерневшие, скрюченные останки кастрюли. Изразцы за плитой и вытяжка над ней закопчены.

Гурни вгляделся в центральное кровавое пятно на полу: тут, вероятно, лежало тело или иной объект, который затем протащили по коридору и вытащили через заднюю дверь. Он прошёл по размазанным следам во дворик и по размеченному лентой коридору — до лужайки, где след обрывался. Полицейский фотограф щёлкал без устали, а Барстоу со Словаком показывали точки в траве, на которые следовало обратить внимание.

Страйкер вышла следом и остановилась у него за плечом:

— Ну?

Он не ответил сразу. Прикидывал расстояние от последнего кровавого отпечатка до вмятин от автомобильных шин.

— Похоже, тут и закинули тело в багажник, — сказал Словак, водя широкой шеей из стороны в сторону.

Гурни заметил у Барстоу в руке пакет для улик с чем-то тёмным:

— Что нашли?

Она подняла повыше:

— Бумажник Пила. Брошен там, на траве, — кивнула на несколько метров в сторону. — Пропали права, техпаспорт на «Лексус», кредитки и наличка, какая была. Остальное — на месте: карточки гольф‑клуба, «Менса», «Охотничьего клуба», медстраховка. — Порывистый влажный ветер трепал ей волосы, но она не реагировала.

— Кто бы это ни был, взял только необходимое, — добавил Словак, хотя лишних пояснений тут не требовалось.

— Итак, детектив? — голос Страйкер стал ещё резче.

Он повернулся:

— Да?

— Я жду вашей реакции.

— Пока что добавить нечего к очевидному.

— И что же очевидно?

— На кухне — много крови. Часть перенесена сюда. И по газону недавно проехал автомобиль.

— Вот и вся ваша знаменитая дедукция?

— Боюсь, что так.

Бросив на него недоверчивый взгляд, она повернулась к Словаку:

— А вы? Как объясните происходящее?

Он сглотнул, зажатый между молотом и наковальней:

— Ну… полагаю… Дэн Пил убит. Кем-то, кто вломился, сцепился с ним и убил. Вероятно, нож… или скальпель — судя по крови. Потом выволокли тело, забрали ключи, вынули самое нужное из бумажника, вывели «Лексус» из гаража, погрузили тело в багажник и уехали.

— Что ещё?

— Пил ждал, пока сварится овсянка, когда убийца вломился.

— Почему не во время еды?

— Осколки ложки и миски на полу — чистые.

— Очень хорошо. Есть предположения, кто убийца?

Словак бросил нервный взгляд на Гурни и откашлялся:

— Одно — без доказательств, чистая гипотеза.

— На данном этапе именно они и нужны.

Он глубоко вдохнул:

— Доктор… Рональд Фэллоу.

Страйкер удивлённо моргнула:

— Продолжайте.

— Пил подал на него в суд. Твердил всем, что ложное сообщение о смерти разрушило его похоронное дело; хотел лишить Фэллоу лицензии и требовал около ста миллионов. И не переставая поливал его по всему городку. Думаю, Фэллоу сорвался.

Страйкер обернулась к Гурни; в глазах сверкнул триумф:

— Ну?

— Мне нужно это обдумать.

— Разумно, — сказала она. В кармане завибрировал телефон. Она глянула на экран и, отойдя в сторону, многозначительно добавила: — Прежде чем уйдёте — хочу поговорить.

Словак посмотрел на Гурни с вопросом и надеждой:

— Надеюсь, я правильно высказался. Она спросила — я сказал, что думал.

Гурни улыбнулся:

— Идеи — наше всё. Лучше делиться, чем прятать.

Словак, кажется, удовлетворился и направился к дому. Барстоу вернулась к обсуждению с фотографом следов шин.

Пока Страйкер говорила по телефону, Гурни решил обойти владение. Сад был вылизан до блеска — несомненно, руками наёмных садовников; Пил никак не походил на человека, который будет стоять на коленях в клумбах.

Он обошёл дом и вновь вышел к ленточному входу. Седовласый полицейский с планшетом кивнул на дом:

— Недурно для домика смотрителя, а?

— Домика смотрителя?

— Сейчас — нет. А раньше — да. От большого поместья Пилов. Большую часть распродали годы назад, когда нынешний мистер Пил ещё пацаном был. Остались «коттедж» и пара акров. Я вам так скажу: я бы не отказался родиться в мире, где это — то, что «осталось». Всё относительно, верно?

— Гурни! — окликнула его Страйкер с дальней кромки лужайки, подальше от остальных.

Он неторопливо двинулся к ней, готовый к первому вопросу — почти уверенный, каким он будет.

Он не ошибся.

— Мне любопытно вот что. Вы сказали Словаку разыскать Пила. Почему?

— Хотел говорить с ним лично, не по телефону.

— Почему?

— Эксперт по цифровым носителям нашёл аномалию в записи с камер наблюдения, где запечатлено «воскрешение» Тейта в морге. Хотел расспросить его об этом.

— Какого рода аномалию?

— Пока неясно. Но даже малая вероятность того, что в видео есть вводящий в заблуждение элемент, обязательно должна быть проверена.

— То есть вы отвлекли Словака от поручения, которое дала ему я, ради этой «аномалии»?

Гурни сдержался: так и подмывало заметить, что аномалия может оказаться важнее любого задания, от которого Словака отвлекли бы. Он предпочёл оставить очевидное висеть в воздухе между ними.

Страйкер, сохраняя наступательный тон, переключилась:

—