Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

Кроме того, мне известно, что отец РАМЗАЯ был старым немецким социал-демократом, оказывал услуги русским эмигрантам, в том числе и БУХАРИНУ. Отсюда и возникло знакомство РАМЗАЯ с БУХАРИНЫМ».

Именно в таком виде – смеси полуправды, искаженной временем, – отложились в памяти Римма, сломленного допросами, рассказы Зорге о своем прошлом.

Зорге был зачислен в категорию «политически невыдержанных товарищей», хотя объективных оснований для этого не было. В своих публикациях Зорге придерживался линии партии. Его работа в команде Бухарина по подготовке материалов к VI конгрессу пришлась на заключительный этап, когда в основном шло согласование формулировок. Ни до, ни после конгресса Зорге тесных контактов с Бухариным не имел и в каких-либо фракциях и группировках замечен не был, прежде всего по причине своих длительных зарубежных командировок.

С самого основания Коммунистической партии Германии в 1918 г. в ней шла непрекращавшаяся борьба между фракциями и группами. В 1924 г. Г. Брандлер и А. Тальгеймер, основатели «Союза Спартака» и КПГ, были отстранены от руководства партией. На бывших лидеров списали все ошибки после провала «Германского Октября», но до исключения из партии черед дошел лишь через несколько лет, в 1929-м. В последующем «группу Брандлера – Тальгеймера» отнесут к «правому уклону». Не следует также забывать, что предисловие к «Новому немецкому империализму» Зонтера (Зорге) было написано первым сопредседателем КПГ, теоретиком партии, «правым» Августом Тальгеймером.

Зорге не принимал активного участия во внутрипартийной борьбе в КПГ. Однако можно предположить, что его, человека молодого и решительного, вряд ли привлекал оппортунизм «правых», их тактика союза с социал-демократией, упор на работу в профсоюзах и легальную деятельность. В то же время Зорге, как человек высокообразованный и не склонный к бесплодным фантазиям, не мог увлечься путчистскими и сектантскими идеями «левых». Как бы то ни было, к моменту пика фракционной борь бы (1925–1926) его в Германии не было, поскольку он целиком посвятил себя работе в Коминтерне, в то время как немецкое представительство в Коминтерне воспринимало его как чужака и креатуру русских.

«Разочарование в том деле, которым приходилось заниматься в Коминтерне, в человеке, с которым Айно соединила свою жизнь, – выспренно написано в предисловии к ее воспоминаниям, – заставили ее искать новый выход. В 1931 году она уехала на партийную работу среди финских иммигрантов в США. Здесь под фамилией Мортон Айно пробыла до середины 1933 года»[267].

Ей предстояло разрешить финансовые противоречия между компартией США и финским рабочим союзом – задача, по сути, невыполнимая. «Компартия США постоянно нуждалась в деньгах. В нее входили в основном рабочие-иммигранты, и взносы они платили далеко не всегда. Коренные американцы вступали в партию редко. Зато бесчисленные иноязычные клубы и союзы, в которых иммигранты встречались, чтобы поговорить на родном языке о своей родине, были богатыми организациями. Почти у всех выходцев из Европы были свои национальные союзы в Нью-Йорке и их филиалы во всех крупных городах страны. Многие имели гораздо больше средств, чем компартия, поэтому коммунисты стремились привлечь эти организации в партию. Тогда финансовую помощь, регулярно поступавшую от Коминтерна, можно было бы сократить. Но пока что в партию вступали только еврейские организации.

Коммунисты очень интересовались и финским рабочим союзом. Это была разветвленная, богатая, в основном неполитическая организация. Штаб ее находился в Нью-Йорке, а филиалы во всех районах США, где жили финны. Союзу принадлежало большое здание „Хаал“ в восточной части Нью-Йорка…

Партия, например, проводила в „Хаале“ партийные собрания, но платить за аренду помещения отказывалась. Коммунисты также требовали, чтобы каждый член финского союза, принятого в партию как коллективный член, платил партийные взносы, и чтобы финны выписывали „Дейли Уоркер“ независимо от того, знают они английский или нет. Такое отношение вызывало среди финнов вполне понятное недовольство»[268].

«Деятельность Айно в федерации финских рабочих не способствовала сближению этой федерации с компартией США. И по настоянию руководства компартии она была отозвана в Москву. Однако Айно больше не хотела возвращаться в аппарат Коминтерна, где к тому времени атмосфера революционного энтузиазма, которым отличались первые годы существования этой организации, уже давно сменилась затхлым бюрократическим духом канцелярии, усердно выполнявшей директивы, поступавшие от сталинского окружения. Не хотела Айно возвращаться и к мужу, которого, по-видимому, давно разлюбила и к которому испытывала неприязнь»[269].

«Как выехать, и побыстрее, из СССР? С каждым днем становилось все яснее – надо торопиться, – напишет в своих воспоминаниях А. Куусинен. – Я снова обратилась за советом к Ниило Виртанену[270]. Он сказал, что четвертое управление армии подыскивает людей, знающих языки и имеющих опыт работы за границей. Управление занималось военной разведкой, руководил им генерал Ян Берзин. Виртанен был с ним знаком, считал его способным руководителем разведки и обещал мне устроить с ним встречу. Берзин был латыш, с шестнадцати лет участвовал в революционном движении, был арестован в 1906 году и избежал смертной казни только потому, что был несовершеннолетним. Из сибирской ссылки бежал, чтобы продолжить нелегальную революционную деятельность. После 1917 года Берзин примкнул к Троцкому, командовавшему тогда Красной Армией. Таков был человек, который, по словам Виртанена, примет меня с распростертыми объятиями»[271].

Из показаний Берзина на допросе от 7 февраля 1938 года: «КУУСИНЕН в РУ на работу рекомендовал быв. представитель финской Компартии МАННЕР, а также сам КУУСИНЕН. В связи с тем, что после провала в Финляндии резидентши „Марии“ – ТЫЛТИН там не удавалось восстановить агент. сеть и в РУ не было подходящих людей для вербовки в Финляндии, я обратился в финсекцию ИККИ к МАННЕРУ с просьбой дать РУ работника, хорошо знающего Финляндию и имеющего солидные связи среди финской интеллигенции для того, чтобы его использовать в качестве вербовщика; такую же просьбу я лично повторил и КУУСИНЕНУ. Через несколько месяцев МАННЕР прислал ко мне Айно Андреевну КУУСИНЕН, рекомендуя и как весьма подходящую для этой работы и имеющую большие связи в Финляндии лично. Из разговора с самой КУУСИНЕН выяснилось, что она ранее работала по линии ИККИ в Зап. Европе и в последнее время в Сев. Америке, где проводила агит. и организ. работу среди финской эмиграции. Она дала согласие на предложенную работу, но указывала, что в Финляндию ехать не может, там ее слишком хорошо знают, но вербовочную работу может вести из Швеции, где у нее также имеется ряд знакомств, как у писательницы и общест. деятельницы и откуда ей нетрудно будет установить связи с финнами в самой Финляндии.

Узнав, что она быв. жена КУУСИНЕНА, я спрашивал у самого КУУСИНЕНА: прислана ли она с его ведома, считает ли он подходящей для работы в РУ и можно ли