Читать книгу - "История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине - Стивен Норрис"

Российская аудитория подхватила подсказку Эрнста и обсуждала фильм как «наш» или «их». На одном из крупнейших сайтов зрители разошлись по поводу того, может или нет коммерчески успешный, технологически изощренный фильм быть маркирован как «российский». Для одной части зрителей фильм представлял собой «дешевую версию „Властелина колец“», слишком много заимствовавшую из американской ментальности на фоне российских попыток переконструировать кино. Другая часть приняла сторону Эрнста и его маркетинга с тэгом «первый российский блокбастер», победившего американские спецэффекты на их же собственном поле. Зритель под ником Стэн в своем посте от 1 июля 2004 года ответил на это так: «Первый блокбастер? Спецэффекты на уровне американских фильмов? Где? В этом жалком и невразумительном зрелище под названием „Ночной дозор“? Ха!» Похожий отзыв опубликовала Дакота, которая увидела в фильме только «улыбающегося, великого и ужасного Эрнста (даже сама мысль о нем мне отвратительна)»705.

И все же авторы подавляющего числа откликов приняли точку зрения Эрнста. Один из них так возразил на отрицательную реакцию: «Я не люблю фэнтези, но этот фильм крутой». Для него само привлечение Москвы и ее символических значений делает фильм «гораздо лучше любого подобного голливудского (тем более что я живу недалеко от метро „Свиблово“)». Гунзель выразил похожее мнение, утверждая, что,

несмотря на масштаб и спецэффекты, ясно, что это русский фильм. Горсветовцы, курящие в холлах, блошиные рынки в метро, даже простое почесывание лба с абсурдной гримасой создает такую атмосферу!

Дискутируя о «национальных смыслах» фильма, зрители подчеркивали, что они становятся символами для обсуждения состояния российской культуры, где методология в «американском стиле» смешивается с «русской философией», грандиозными амбициями кинематографистов и стратегией маркетинга.

Онлайновые отклики на «Ночной дозор» включали также обсуждение того, является ли он знаком победы над Голливудом или знаком поражения, приобщения к моральному упадку западной культуры. Один зритель заметил, что «вампирские фильмы о добре и зле» – «нерусские», а если вам нужен национальный эпик с местом действия в Москве, так лучше читайте «Мастера и Маргариту». Некоторые зрители утверждали, что «Ночной дозор» возник как гибрид произведения культуры и вампирского кино – и имел на это право. Одни усматривали в нем прорыв, другие – попытку создания монструозного российского Голливуда.

Один из первых зрителей «Ночного дозора» даже открыл дискуссию об антисемитизме и расизме в российской политической культуре. Кинокритик Михаил Золотоносов заметил, что «Ночной дозор» сильно напоминает антисемитские идеи:

И. К. Лютостанский в известной антисемитской книге «Талмуд и евреи» указывал, что антихрист, родившийся 23 июля 1905 года, должен впервые обнаружить себя в 1935 году, царствовать же будет 42 месяца. «Он будет учить, что всем надо делать добро и быть гуманным для самого добра и гуманности, но не в ущерб себе». Практически это программа Ночного дозора. Кстати, и ведьма, нападающая не на кого-нибудь, а именно на ребенка, тоже взята из специальной литературы: «Она бросается на ребенка, который приносится в жертву Сатане, рвет ему грудь зубами, вырывает сердце, пожирает его, обливающееся кровью, или разрывает ему артерии на шее и пьет брызнувшую оттуда струю крови…» Цитата взята из знаменитого в начале века сочинения – «Синагоги Сатаны» Станислава Пшибышевского (первое издание на русском языке в 1909 году)706.

Взгляды Золотоносова эхом отозвались в публикациях российских националистов, которые обсуждали возможность считать «Ночной дозор» «фильмом для патриотов». Ультранационалистская газета «День» под заголовком «Дозор нации» опубликовала текст, рассматривавший «расистский смысл» «Ночного дозора». В заключение статьи указывалось, что разделение «света» и «тьмы» на биологически определенные категории фактически можно интерпретировать как расшифровку заявления Бекмамбетова о том, что «кино может быть катализатором политических процессов»707.

Если фильм оказался столь политически заряженным, что спровоцировал дебаты об антисемитизме и расизме в современной России, то в глазах некоторых критиков он стал смертельным ударом для самой нации. Вадим Нестеров в статье, озаглавленной «Упыри погубят русских», иронически замечает, что казахи приняли в свои объятья Бекмамбетова и Лукьяненко как двоих их «Стивенов» (намекая на Спилберга и Кинга), что делает притязания «Ночного дозора» на русскость смехотворными.

В заключение он пишет, что и фильм, и его обсуждение насчет якобы триумфа российского кино являются «пустыми» и «бедными», потому что фильм в итоге получился абсолютно голливудским и нерусским. А по поводу тенденции к обсуждению его националистских коннотаций автор пишет, что «российское кино [как и сама Россия] любит себя до смерти»708.

Если любовь к себе и не привела к фатальной дезинтеграции русской нации, то на страницах некоторых других изданий популярность фильма вызвала рассуждения о русской душе. «Искусство кино» опубликовало интервью с российским психиатром Борисом Положим, обратившись к нему с просьбой объяснить феномен массового успеха «Ночного дозора». Положий согласился с «апологетами» фильма, считающими, что «наконец у нас появился свой блокбастер, который ни в чем не уступает Голливуду». Однако он решительно заявил, что «как специалист по психическим заболеваниям я рискну сказать, что такие фильмы ничего хорошего для душевного здоровья нации не несут». Положий особенно обеспокоен тем, что «Жестокость и натурализм, присутствующие в „Дозоре“, ничем не оправданы», и это оказывает особое воздействие на детей и подростков, основную аудиторию фильма:

Уже выросло целое поколение, которое воспитывалось не на сказках и фольклоре, а на киборгах. Потом мы удивляемся, почему для этого поколения обесценена человеческая жизнь709.

Положий уверен в том, что причина глубокого воздействия фильма в том, что «подобные игры» «разжигают те чувства и эмоции, которые еще в полной мере не контролируются корой мозга». Более того, по его мнению, фанаты фильма перенесут его идеи «света» и «тьмы» на социальные группы: «Кто-то будет „светлым“. Притом что они сами дали себе право называться „светлыми“. А „темными“ назначат других – кавказцев, евреев, чернокожих и т. п.». То есть как создающий или пересоздающий мифологию «Ночной дозор» потенциально может использоваться для поиска монстров в среде всех россиян. Эта мифология не предоставляет выбора – просто потому, что выбирать не из чего. Все одинаково: «светлые» и «темные» – одни и те же, но при этом они противостоят друг другу. Есть набор выхолощенных аттракционов.