Читать книгу - "Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов"

это не входит в задачу моих Записок. Поэтому повторю только, что без всякого на то согласия большинства людей проснулись мы 22 августа 1991 года уже в стране неразвитого капитализма. С тех пор уже более тридцать лет всё «чистим» этот капитализм, совершенствуем, даже отдельные социалистические крылышки прилаживаем. Жизнь в новой России с течением времени наладилась, условия – вполне приличные, а конкретно для моей семьи вообще просто отличные. Но вот какой психологический казус со мной случился.

Описывал я свою жизнь в период советской власти с большим интересом и, не скрою, писал с удовольствием. Старался вспомнить и хорошее, и плохое. А вот столь же подробно писать про свое житие-бытие в новой России почему-то не тянет. Нет интереса, хотя это и странно, ибо именно в постсоветские годы я получил от жизни почти все, о чем раньше даже и подумать не мог. Все свои награды, высокие звания – заслуженный деятель науки РФ, почетный работник высшего профессионального образования РФ, медаль академии. Купил автомобиль, о котором не мог и мечтать раньше, обзавелся лучшими зарубежными образцами домашней техники. Объездил полмира, отпраздновал Новый год в шикарном ресторане на Елисейских Полях Парижа. Без всякой цензуры опубликовал несколько монографий, популярный учебник, статьи в престижных научных зарубежных изданиях…

Все прекрасно, а писать не тянет. Не буду копаться в причинах этого. Просто время, прожитое (и, слава Богу, еще проживаемое!) в новой России, время, в общем-то особо важное для меня лично как для человека «нижней ступени Высшего круга», опишу не во временной последовательности, а через реперные точки наиболее значимые события жизни. Но начну с самых первых дней жизни после переворота.

Начало это – приход 1 сентября 1991 года на работу в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Собственно говоря, в это время официально уже не было ни ЦК, ни КПСС. Б. Ельцин театрально, в прямом эфире, оттолкнув Горбачева на трибуне, подписал Указ о роспуске партии. Указа о роспуске нашей академии в то время еще не было (он появился только ноябре 1991 года), но и самой академии как бы уже не стало. Сразу же, не дожидаясь официального увольнения (что вскоре и последовало), академию покинули ректор и почти все ее руководство, многие ведущие работники, «запятнавшие» себя связями с партийными органами, – Т. Шамба, Ж. Тощенко и др. Но поразило меня даже не это. В академии было полно каких-то молодых людей, почти подростков с ружьями! Руководил ими ярый «демократ-ястреб», прославившийся почти истерическими речами против советской власти, коммунистов и вообще против всех «ретроградов».

Захватившим власть «демократам» пришла в голову абсурдная мысль, что будто бы где-то в тайных комнатах и подвалах АОН при ЦК КПСС хранится оружие путчистов! И снарядили они «спецотряд» своих сторонников для поиска этого оружия. Ничего, конечно, не нашли, но вели себя вызывающе хамовато, еще бы – новая власть. И началась для профессора академии при этой власти новая жизнь.

Первые три-четыре месяца жизнь эта была путаной, неопределенной, тягостной, сюрреалистической (совмещение сна и реальности). Во-первых, какое-то время нас просто не пускали в здание. Никого не пускали: ни преподавателей, ни заведующих кафедрами, ни технических работников – никого. В это время пришедшие к власти активно решали, что делать с Академией ЦК КПСС. Вернее, не решали, а смертным боем сражались между собой. Мэр Москвы Гавриил Попов хотел забрать все здания под свой Международный университет в Москве, который он в это время создавал, руководители Верховного Совета РСФСР – взять их под парламентское здание и т. д. В любом случае ставка была на полную ликвидацию АОН. Не буду рассказывать об этой битве, так как сам в ней не участвовал, да и теперь это никому неинтересно.

Некая определенность пришла к нам где-то в ноябре 1991 года, когда Б. Ельцин специальным Указом преобразовал Академию ЦК КПСС в Академию государственного управления и назначил ректором Ростислава Тихонова. Личность эта была весьма примечательной для своего времени. Технарь, заведующий кафедрой Ковровского филиала Владимирского политехнического института. Могу предположить, исходя из своего опыта работы в системе высшего образования, что в этом филиале трудилось не более десяти преподавателей. В АОН же их было около 700, одних профессоров – под 200 человек, с десяток академиков, работали многочисленные кафедры, система аспирантуры, исследовательские центры, лаборатории и к тому же – монументальные учебные здания, высотные общежития и т. д. Более тысячи слушателей и аспирантов. И все это сразу же в руки преподавателя крохотного филиала областного института в маленьком городке! Ну, конечно, не мог так просто занять он столь высокий пост. Был Р. Тихонов не только преподавателем в своем филиале, но хотя и не столь уж и большим, но общественным деятелем «нового толка». От «Демократической России» был избран вначале во Владимирский Совет депутатов, а затем и в Верховный Совет РСФСР.

Тягостное впечатление оставил у меня этот ректор. Как кинокадры, прокручиваются сцены: суровый, нахмуренный и одновременно с каким-то брезгливым видом (как же – «элитное гнездо коммунистов!») идет он по широким коридорам нашей академии, за ним с подобострастным видом семенит группа «товарищей» – несколько оставшихся на работе руководителей, кто-то из профессуры. Ни с кем не здоровается Ростислав Евгеньевич, ни на кого не обращает внимания. Большой человек идет!

Пустил он все же в академию ее работников, но всех при этом «подвесил»: «Мы решим позднее, кого взять в новую академию, а кого нет». Пишу и понимаю, очень уж предвзято говорю о Тихонове. Согласен. Но вызвано это, конечно, не столько его спесью и полным несоответствием руководить такой махиной, как наша академия, а прежде всего одним эпизодом, на всю жизнь занозой взрезавшимся в мою память.

В начале 1993 года в Туле готовилась Международная конференция ученых по теме «Этика прав человека». Ее кураторами были такие авторитетные в научном мире организации, как Международная этическая ассоциация, МГУ имени Ломоносова, музей-усадьба «Ясная Поляна», Институт философии Российской академии наук. Поскольку я входил в оргкомитет конференции, то предложил на свою беду включить туда и Академию управления при Президенте РФ (так теперь называлась наша академия). Исходил из того, что для нее почетно быть в числе организаторов столь значимого научного собрания. Записался на прием к ректору. Надо сказать, что если раньше при советской власти любой профессор, а тем более устойчиво носящий в общественном мнении коллектива звучное имя «ведущий», мог запросто зайти и поговорить с ректором, то на прием к Р. Тихонову надо было записываться, заранее придя к строгому его помощнику и подробно рассказав ему о цели посещения. И вот через неделю