Читать книгу - "Молодой Ленинград 1981 - Владимир Александрович Приходько"

полярный луч, может поджечь серебристый порох бесценного ягеля. Удавались такие опыты в лабораториях, а значит, и в жизни, в спешке, в запарке работы не может на сто процентов обезопасить хрупкую полярную природу человек — слишком много несет он с собой огня, силы, уверенности в завтрашнем дне, не зная и не догадываясь зачастую о том, что ждет его послезавтра…

— Ни олень сюда не придет, ни песец. Это уж навсегда. Для нас, во всяком случае, навсегда, для нашего поколения. — Российский зябко поежился.

— А газ — тоже навсегда? — спросил я с невольной враждебностью. — Или высосем газ, а там хоть трава не расти?

— Это сложный вопрос…

Странное ощущение возникло у меня при новом взгляде на спутника. Может быть, великоват ему все-таки костюм? Во всяком случае, воротничок рубашки будто на размер больше. Или похудел отчего-то человек? Не знаю. Но как-то неплотно сидит на нем костюм. Неубедительно как-то. Или это только на миг показалось? Не знаю…

Трест Надымгазпром — это полторы тысячи работников, и каждый третий из них имеет институтский диплом.

Надымгазпрому подчиняется трест Надымгаздобыча, Медвежинское управление, колхоз «Лабытнангский», где разводят для Надыма кур и получают молочные продукты. А также, по недавнему приказу, подчиняется тресту управление энергоснабжения, и автопредприятие, и ремонтно-строительная контора, — всего пять с половиной тысяч человек. Это крупнейший газовый трест Тюменского Севера, каждый пятый кубометр советского газа добывается здесь и перекачивается через Надым.

Трест располагает основными фондами в полтора миллиарда рублей. В пересчете на контингент газовиков получаем полторы тысячи миллионеров в среднем возрасте двадцать восемь лет.

Итак, Надым — город самых молодых миллионеров.

Это только начало легенды. Уже сегодня Медвежье не определяет запасы приобского газа. Обустраивается Уренгойское месторождение, а там газа в три-четыре раза больше, и к концу новой пятилетки Уренгой будет давать около ста восьмидесяти миллиардов кубометров в год. И сто миллиардов будет давать месторождение Ямбургское, где газа тоже вдвое больше, чем на Медвежьем. Минимум десять «ниток» приведут трубоукладчики на Нулевую компрессорную станцию под Надымом, десять полноводных потоков тепла и силы — надежной подосновы нашего производства, всего народного хозяйства.

Но даже океан мировой может быть вычерпан когда-нибудь прогрессом энергетических мощностей. Гораздо быстрей иссякают «моря» газовые. Среднесуточный дебит промысловой скважины — миллион кубометров. Сейчас на Медвежьем двести тридцать девять промысловых скважин. Стоят на берегу «моря» девять установок комплексной подготовки газа, сокращенно — УКПГ или гэпэ, газопромысловый пункт — девять мощных предприятий, где природное сырье от первозданного своего состояния, очищаясь и приобретая дополнительную мощность для скорой транспортировки, переходит в готовое топливо — готовое нам служить.

Наш вертолет снижался над пятым гэпэ. Пробившееся меж туч солнце блеснуло в фольговой ленте речки Хэ-Яхи, серебром тронуло стальные стены корпусов, и флажок факела над главным корпусом пункта на миг побледнел. Но быстро исчезло солнце. Торжественно полыхал над тундрой оранжевый яркий лоскуток, воспетый поэтами, журналистами, романтиками-северянами…

…Золотистые от сквозных горячих лучей широкие листья и вьющиеся мощные побеги. Диковинные белые цветы без лепестков или, точнее, с единственным лепестком, как бы свернутым в фунтик и продолжающим стебель. Прозрачные от спелости плоды на лианных стеблях — светлый сок под светло-зеленой кожурой, — каковы они на вкус? Как называются эти фрукты-овощи: цветом — огурец, а ростом с кабачок?..

Тропики. Влажный горячий воздух так напитан энергией роста, что будто на глазах раскрываются золотые и белые цветы, а пар над жирной землей мгновенно воплощается в буйство рвущихся к свету зеленых тугих струй, тут же расцветающих звездами будущих плодов…

Что нужно ленинградцу, чтобы попасть в тропический лес? Свободное время и билет на самолет до Сухуми.

А у Александра Носкова, слесаря-сантехника пятого гэпэ, тропики под рукой, стоит только отворить застекленную дверь и переступить порог теплицы, построенной им с друзьями рядом с жилым корпусом.

Носкова сейчас на гэпэ нет: в другой вахте. Жалко. Хотелось бы познакомиться. Эта теплица на вечной мерзлоте имеет существенное отличие от парниковых хозяйств ленинградской фирмы «Лето»: она выстроена газовиками в свободное от вахты время. Собрана из подручных материалов, с минимальной затратой средств.

— Тепла-то у нас достаточно, слава богу, — объясняет Владимир Николаевич. — Три Москвы может обеспечить газом один такой гэпэ. Скоро на всех пунктах теплицы будут…

Почему я начал ваше знакомство с пятым гэпэ с теплицы? Без теплицы не представляю себе это предприятие в тундре. Более того, мне кажется, что и по проекту бы следовало закладывать в комплекс тепличное хозяйство. А может быть, и бассейн с подогревом, чтобы люди после вахты могли освежиться. И баню с сауной. Да мало ли как можно использовать технологическое тепло, уходящее в небо! Рыбу, например, разводить круглый год на теплых термальных водах, сады выращивать на торфяниках. Не для того ли пришел сюда человек? Цветущий сад, а не черные гари, — не наивные ли это мечты…

А может быть, мечты вообще и не бывают наивными, а лишь опережающими время? Мечта явление объективное и возникает на реальной почве. Мечта рождается из необходимости. Так и родилась на пятом гэпэ теплица — из полярного дефицита витаминов, из тоски по живой, сочной зелени. В новые края человек приносит с собой человеческую необходимость. И волей-неволей должен очеловечивать землю.

На стенде в жилом корпусе мы прочли объявление:

«С десятого июля организуется спортивно-трудовой лагерь в районе Черноморского побережья. Возраст детей пятнадцать-шестнадцать лет. Желающие послать детей должны записаться у председателя цехкома».

Всего и забот — у председателя записаться. Вот это организация! Нет проблем, как говорится!

— Зря, — сказал Российский. — Две недели минимум болеть будут подростки. Неделя на акклиматизацию там, неделя здесь, когда вернутся. А то и больше…

Но продолжается и будет продолжаться ежегодное паломничество северян в знойные сочинские палестины. И будут они на Юге проклинать Север, а дома, на Севере, — Юг. До нового отпуска. Зачем?

Не зачем, а почему. Нет, не только в температуре воздуха здесь дело. Медики давно открыли сенсорный голод, такой острый у северян, — голод по впечатлениям. По южной зелени, надышаться которой можно было бы в заполярном ботаническом саду, по теплой живой волне, заменить которую мог бы на время бассейн. По ласковому небу с добрым солнцем.

Но не от нас ли порой и солнце зависит, — не от нашей ли бодрости и жизнелюбия? На юге-то рудники радости, разумеется, побогаче, поближе, так сказать, к поверхности. И все-таки…

А как же живет здесь Кондратьев? Всю жизнь живет, ни разу не изменил Надыму ради роскошных красот юга. И бодр, говорят, на девятом своем десятке отменно… Нет, нельзя всех по одному герою судить. И все-таки, существуют