Читать книгу - "Британия. Краткая история английского народа. Том I - Джон Ричард Грин"

Объяснения этих перемен следует искать в роковой войне, которая в течение более ста лет истощала силы и извращала характер английского народа. Мы проследили борьбу с Шотландией до ее неудачного конца, но еще прежде она вовлекла Англию в новую войну, к которой мы должны теперь вернуться и которая оказалась еще более разорительной, чем война, начатая Эдуардом I. Из войны с Шотландией вытекала столетняя борьба с Францией. С самого начала Франция следила за успехами своей соперницы на севере частью из естественной зависти, но еще более — в надежде воспользоваться этим как предлогом для приобретения крупных герцогств на юге — Гиени и Гаскони, — единственного остатка из наследства Элеоноры, еще сохраненного ее потомками. Едва Шотландия начала сопротивляться притязаниям своего сюзерена Эдуарда I, как Франция нашла предлог к явной ссоре в соперничестве моряков Нормандии и «Пяти портов», которое в то время привело к большому морскому сражению, стоившему жизни восьми тысячам французам.

Эдуарду I так хотелось предупредить ссору с Францией, что его угрозы вызвали со стороны английских моряков характерный ответ. «Да будет хорошо известно Совету короля, — гласило их послание, — что если нам каким-нибудь образом будут причинены, вопреки справедливости, обида или вред, мы скорее покинем своих жен, детей и все имущество и пойдем искать на морях такое место, где нам можно будет рассчитывать на выгоду». Поэтому, несмотря на усилия Эдуарда I, спор продолжался, и Филипп IV воспользовался случаем, чтобы вызвать короля к себе на суд в Париж для ответа за обиды, причиненные ему как сюзерену. Эдуард I снова попытался предупредить столкновение, формально передав на сорок дней Гиень в руки Филиппа IV, но отказ последнего вернуть ее по истечении срока не оставил ему никакого выбора.

В то же время отказ баронов Шотландии явиться по призыву короля в английское войско и возмущение Баллиола показали, что захват герцогств был только первой частью давно задуманного плана атаки. Сначала у Эдуарда не хватало сил для нападения на Францию, а когда первое завоевание Шотландии развязало ему руки, его союз с Фландрией для возвращения Гиени оказался беспомощным из-за его спора с баронами. Перемирие с Филиппом позволило ему обратиться против новых смут на севере, но даже после победы при Фалкирке угрозы Франции и вмешательство ее союзника, папы Бонифация VIII, еще на шесть лет сохранили независимость Шотландии, и только ссора этих двух союзников позволила Эдуарду I закончить подчинение страны. Восстание Брюса снова поддержала Франция и возобновила старый спор из-за Гиени, — спор, мешавший Англии во время царствования Эдуарда II и косвенно повлиявший на его ужасное падение.

Вступление Эдуарда III на престол привело к временному миру, но новое нападение на Шотландию, ознаменовавшее начало его царствования, снова возбудило вражду: молодой король Давид нашел себе убежище во Франции, и для его поддержки из ее гаваней стали присылать оружие, деньги и людей. Это вмешательство Франции разрушило надежды Эдуарда III на подчинение Шотландии именно тогда, когда успех казался уже обеспеченным. Торжественное заявление Филиппа IV Валуа о том, что трактаты (договоры) обязывают его оказывать деятельную помощь своему старому союзнику, и сбор французского флота в Ла-Манше отвлекли силы Эдуарда III с севера на юг, где уже нельзя было предупредить столкновение переговорами.

С самого начала война захватила и другие государства. Слабость Империи и пленение пап в Авиньоне оставили Францию среди держав Европы без соперников. По численности и богатству население Франции далеко превосходило своих соседей за Ла-Маншем. Англия едва могла насчитать четыре миллиона жителей, Франция хвалилась двенадцатью. Эдуард III мог иметь только восемь тысяч всадников; Филипп VI мог явиться во главе сорока тысяч, хотя третья часть его войска была занята в другом месте. Вся энергия Эдуарда III была направлена на создание против Франции коалиции держав; его планам помогал страх, который ближайшим князьям Германии внушали завоевательные стремления Франции, а также ссора императора с папой Римским.

Предвосхищая позднейшую политику Годольфина и Питта, Эдуард III стал казначеем бедных князей Германии; его субсидии предоставили ему помощь Геннегау, Гельдерна и Юлиха; шестьдесят тысяч крон достались герцогу Брабанта; самого императора обещание трех тысяч золотых флоринов побудило выставить две тысячи всадников. Однако переговоры и щедрые подачки принесли Эдуарду III мало пользы, кроме титула наместника империи на левом берегу Рейна: то отступал император, то отказывались идти союзники, а когда войско перешло, наконец, границу, оказалось невозможным вызвать на сражение короля Франции. Расчеты на союз с империей не оправдались, но у Эдуарда III появилась новая надежда. Его естественной союзницей была Фландрия.

Англия была на Западе главным производителем шерсти, но шерстяных тканей в ней вырабатывалось немного. Число цехов ткачей показывает, правда, что этот промысел постепенно расширялся, и в самом начале своего царствования Эдуард III принял меры для его поддержания. Он пригласил фламандских ткачей поселиться в Англии и принял под свое покровительство новых поселенцев, которые выбрали своим местопребыванием восточные графства. Но английские мануфактуры еще переживали период детства, и девять десятых английской шерсти шло для станков Брюгге или Гента. О быстром росте этого вывоза свидетельствует, что король от пошлин с одной шерсти получал в год более 30 тысяч фунтов. Прекращение ее вывоза лишило бы работы половину населения главных городов Фландрии; но не только интересы промышленности привлекали ее к союзу с Англией, но и демократичный дух городов, резко сталкивавшихся с феодалами Франции.

С герцогом Брабанта и городами Фландрии был заключен договор; производилась подготовка для нового похода. Для предупреждения переправы через Ла-Манш Филипп IV собрал при Слюйсе флот из 200 кораблей, но Эдуард III с меньшими силами разбил его наголову и пошел осаждать Турне. Осада, однако, оказалась безуспешной, армия рассеялась, а недостаток средств принудил его заключить перемирие сроком на год. В 1341 году начался спор за наследование герцогства Бретань, в котором из двух соперничавших претендентов одного поддерживал Филипп IV, другого — Эдуард III, и спор тянулся из года в год. Во Фландрии дела англичан шли плохо, и смерть великого патриота Ван Артевельде оказалась тяжелым ударом для планов Эдуарда III. Наконец неприятности короля достигли высшей степени. Заемы у крупных банкиров Флоренции дошли до половины миллиона на наши деньги; мирные предложения были с пренебрежением отвергнуты; притязания Эдуарда III на французскую корону встретили поддержку только среди граждан Гента.

В сущности, оправдать эти притязания было довольно трудно. Три сына Филиппа IV Красивого умерли, не оставив сыновей, и Эдуард III заявил свои притязания как сын дочери Филиппа IV, Изабеллы. Но хотя ее братья и не оставили сыновей, они