Читать книгу - "Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону - Натен Амин"

Когда две армии уже готовились к битве, только вмешательство епископов Элийского и Винчестерского, а также Невиллов, графов Солсбери и Уорика, кое как успокоило ситуацию. Невиллы состояли в близком родстве с Йорком и Сомерсетом и могли выступать в качестве посредников между двумя сторонами. Йорку было позволено высказать свои претензии к Сомерсету, которые по своей сути были схожи с обвинениями Фастольфа в 1449 году, утверждавшего, что Бофорт несет личную ответственность за потерю Нормандии, набив свои карманы компенсациями, предназначенными для простых землевладельцев. Король, желая урегулировать неловкую ситуацию мирным путем, без пролития крови, заверил Йорка, что рассмотрит его предложения о реформах, и даже пообещал вывести Сомерсета из состава своего Совета. Йорк был удовлетворен и распустил свою армию, не подозревая, что его ловко обманули.

Когда обнадеженный герцог вошел в королевский шатер, чтобы предстать перед королем, он был ошеломлен, обнаружив, что Сомерсет "все еще находится рядом с королем, и советует ему". Йорк был вынужден сопровождать короля обратно в Лондон, где 10 марта, у собора Святого Павла, его заставили поклясться в верности Генриху VI, как будто он был всего лишь ничтожным изменником[547]. Это было публичное унижение, почти наверняка срежиссированное Сомерсетом, чтобы дискредитировать и опозорить своего соперника. Три дня спустя в Вестминстере оба герцога обязались соблюдать мир, и обязались заплатить 20.000 фунтов стерлингов если его нарушат,[548] а нарушителем, как показали последние события, скорее всего, окажется Йорк. Эдмунд Бофорт снова переиграл Ричарда, и, уже не в первый раз, его кипящий ненавистью соперник вернулся в Уэльские марки, в то время как первый "пребывал около короля", над которого он все еще "имел большое влияние"[549].

Сомерсет был воодушевлен провалом очередной попытки его уничтожения. Возможно, Йорк и пользовался поддержкой Палаты Общин, но Эдмунд пользовался поддержкой своего короля, о чем свидетельствует еще одна серия пожалований в течение следующего года. 6 сентября 1452 года Сомерсету были пожалованы остров и лордство Уайт, включая замок Карисбрук и несколько маноров в Уэст-Кантри, в том числе Сток Андергампден, Милтон-Факонберге, Мидсомер Нортон, Шиптон Маллет, Карри Маллет и Райм. В то же время, 16 декабря, он получил все маноры, лордства и земли, принадлежавшие Уильяму Плессингтону как опекун на время несовершеннолетия последнего, а в мае следующего года ему были пожалованы маноры Хансдон и Иствик в Хартфордшире, недавно конфискованные у Уильяма Олдхолла. Наконец, 2 июля, в награду за "добрую службу", Эдмунд был назначен выездным судьей (Justice in Eyre) и смотрителем всех лесов и парков к югу от Трента, а также главным егерем (Master of the Game)[550].

Тем временем Сомерсет вновь сосредоточился на управлении Англией, и 23 октября 1452 года отпраздновал известие о том, что его шурин Джон Толбот, граф Шрусбери, захватил Бордо. Еще более радостной была новость, полученная весной 1453 года, о том, что королева Маргарита наконец-то беременна, спустя восемь лет после свадьбы. Жизнь Эдмунда Бофорта была далека от идеальной, но с отступлением Йорка и ожиданием скорого появлением на свет наследника Ланкастеров, констебля Англии можно было простить за оптимистичный взгляд в будущее, как для себя, так и для своей растущей династии. Однако дела Бофортов никогда не были простыми, и мир Сомерсета вот-вот должен был перевернуться с ног на голову.

21.

Огонь, злость и зависть

1453–1455 гг.

Позиции Ланкастеров во Франции неуклонно ухудшались с момента появления Жанны д'Арк в 1429 году, и к июлю 1453 года, когда англичане уже были вытеснены из Нормандии и оказались под угрозой в Кале, людям Генриха VI грозила капитуляция в Гаскони. Джон Толбот, граф Шрусбери, был отправлен в герцогство в предыдущем году, чтобы помешать продвижению французов, и хотя поначалу он добился успеха, отвоевав Бордо и восстановив английское управление, нехватка средств и солдат сделала дальнейшее пребывание англичан на юго-западе Франции проблематичным.

В начале июля французские войска перешли в контрнаступление в Гаскони по трем разным направлениям и осадили город Кастильон-сюр-Дордонь, что побудило графа Шрусбери и его сына выступить на помощь осажденным. Получив 17 июля ошибочное сообщение о том, что противник готовится к отступлению, Шрусбери опрометчиво приказал атаковать французский лагерь, не зная о большом количестве артиллерии в нем. Во время сражения лошадь графа пала "пораженная выстрелом из кулеврины, а сам он был убит", когда лежал на земле придавленный животным. Английская армия под командованием сына погибшего графа, виконта Лайла, основательно прореженная артиллерийским огнем, была окончательно разгромлена фланговым ударом бретонской тяжелой кавалерии[551].

Катастрофа в Гаскони ошеломила Генриха VI и его советников, включая и Эдмунда Бофорта. Для герцога Сомерсета это поражение имело значительные личные и политические последствия, ведь он не только оплакивал смерть зятя своей жены и ее племянника, но и столкнулся с тревожными последствиями того, что Гасконь была для англичан потеряна. Будучи фактическим главой придворной партии, находящейся под огнем критики, Сомерсет, вероятно, нервничал, вспоминая жестокую казнь Саффолка, после потери Нормандии, тремя годами ранее .

После того как Шрусбери и его армия были уничтожены, 19 октября 1453 года Бордо во второй раз сдался Карлу VII. После трехсот лет пребывания в руках англичан Гасконь окончательно капитулировала, и хотя ни одна из сторон в тот момент не осознавала этого, герцогство навсегда перешло в руки французского короля. Столетняя война, как стал называться затяжной и сложный англо-французский конфликт, закончилась бесславным поражением англичан всего через тридцать лет после триумфа договора в Труа. За исключением Кале, династия Ланкастеров была изгнана из Франции, что положило конец любым великим английским притязаниям на то, чтобы когда-либо по-настоящему править объединенной Францией.

Поражение при Кастильоне оказало огромное влияние на Генриха VI и почти наверняка способствовало его полному душевному расстройству в августе во время поездки с Сомерсетом и королевой по Уэст-Кантри. Согласно одной из хроник, во время отдыха в охотничьем домике неподалеку от Кларендонского дворца на короля "навалилась дурнота", и он не реагировал на неоднократные попытки вывести его из кататонического ступора. Он не двигался и не разговаривал, "смирившись с тем, что его ум и рассудок отсутствуют". Его глаза были пусты и смотрели вперед, не выдавая признаков сознания. Генрих даже не был в состоянии самостоятельно принимать пищу, и если бы не заботливые слуги, он наверняка умер бы с голоду[552].

Хотя Генрих VI никогда не был самым деятельным монархом, средневековое королевство по самой своей природе требовало, чтобы царствующий король лично или хотя бы номинально контролировал повседневное управление своим королевством. Даже если решения или законопроекты принимались другими, как, например, Сомерсетом или Саффолком до него, все указы якобы принимались с ведома короля. Когда король не мог лично править, пока был несовершеннолетним, государственными делами занимался регентский Совет,