Читать книгу - "Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) - Наталья Анатольевна Черных"

другую, из родного отечества на чужбину, из храма — за колючую проволоку…Враг ежедневно гонит Веру, надежду, любовь. Гонят тебя, моя вера! Гонят тебя, надежда! Гонят тебя, любовь!

Каким-то чудом — всемогущим промыслом Божиим — успевает Павел Груздев принять священство от руки такого же на склоне лет рукоположенного церковнослужителя, архиерея Исайи, в короткий период «оттепели» церковной жизни. И вот, не прослужив и двух лет в Воскресенском храме села Борзово, вынужден оставить свой приход, оставить храм на медленное умирание.

Жалко было о. Павлу расставаться с прихожанами, которые успели полюбить его — многие из них приезжали потом к о. Павлу на службу в Верхне-Никульское; жалко было оставлять без присмотра прекрасные старинные иконы, обреченные на неизвестность — сколько было случаев святотатства по закрытым храмам! Как-то раз признался даже о. Павел: хотел увезти с собой древнюю икону Богородицы, а вместо нее вставить в киот копию, написанную братом Алексеем, талантливым художником. Но не поддался на это искушение:

«Не буду первым храм зорить» (то есть разорять). Оставил всё как есть на волю Божию. А что поделаешь?

Неизвестно когда, в какие именно годы, пришла к о. Павлу и стала его любимой песня «Ветка» — может быть, он знал эту песню еще от отца с матерью, от бабки Марии Фоминичны? Или от певчих инокинь Мологского Афанасьевского монастыря? Или пели ее заключенные на пересыльных этапах, в вагонах без окон?

Уж ты ветка бедная, ты куда плывешь? Берегись, несчастная, в море попадешь! Там тебе не справиться с бурною волной, Как сиротке бедному с гордостью людской. Одолеет, лютая, как ты ни трудись! Далеко умчит тебя, ветка, берегись! — Для чего беречься мне? — веткин был ответ. Я уже посохшая, во мне жизни нет. От родного деревца ветер оторвал, Пусть теперь несет, меня куда, хочет вал. Я и не противлюся, мне чего желать, Ведь с родимым деревцем не срастись опять.

«15–28 февраля 1960 года служил последний раз Литургию в селе Борзово, — сделана запись в батюшкиных тетрадях. — 7–20 марта 1960 г. начал службу в Свято-Троицком храме села Верхне-Никульское».

Словно ветку к родимому деревцу, прибило пятидесятилетнего странника к родным мологским берегам: село Верхне-Никульское и его окрестности испокон веку считались мологской землей. Лишь после затопления Мологи эти края вошли в состав Некоузского и Брейтовского районов. Но как невозможно оторванной ветке срастись со своим деревцем, так невозможно китежанину вернуться в родимый Китеж-град, оттого-то отец Павел живет словно в двух измерениях, старом и новом — даже даты всегда записывает по старому и новому стилю.

Отцу Павлу было предложено на выбор три прихода в Некоузском районе: Воскресенское, Верхне-Никульское и райцентр Некоуз. Некоуз ему не понравился. В Воскресенском он сам старосте не приглянулся — маленький, плюгавенький…

— Нам такого не надо, — сказала старостиха. — Нам попа надо представительного, видного, «ражо́го» (то есть красивого).

А в Верхне-Никульское приехал, там староста еще с войны была, Катерина Алексеевна Лебедева, открыла ему храм, и отец Павел перед иконой «Достойно есть» — она стояла в летней церкви — отслужил молебен.

— Так пел, так пел, — вспоминают прихожане, — что староста сказала: «Приезжайте, мы вас возьмем».

В те годы старосты заправляли в церкви практически всем, а священник вроде как был у них «по найму». От старосты во многом зависела регистрация священника на приход в Совете у уполномоченного по делам религии. В Верхне-Никульском этот вопрос благополучно решился, и 7 марта 1960 года управляющий Ярославской епархией епископ Исайя издает Указ:

«Моим определением от 7-го марта 1960 года настоятель Воскресенской церкви села Борзова Рыбинского района священник Груздев Павел Александрович переводится, согласно прошению, настоятелем Троицкой церкви села Верхне-Никульского Некоузского района Ярославской Епархии.

Настоящий Указ вступает в силу после регистрации у Уполномоченного Совета по делам РПЦ по Ярославской области и обязательной явки к Благочинному».

Старинное село Верхне-Никульское до сих пор принадлежит к одному из тех заповедных уголков русской глубинки, которые принято считать «медвежьей глухоманью», но именно эту глухомань выбирали в качестве родовых гнезд богатые русские аристократы, изысканные ценители красоты — а место и впрямь удивительное.

На высоком левом берегу реки Ильдь располагалась когда-то княжеская усадьба — владельцами села Верхне-Никульского и окрестных земель были с XVI века князья Солнцевы. В живописном княжеском парке стоял белокаменный дом классической архитектуры с колоннами и бельведером. Левый берег был «княжьим», а на правом берегу жили крепостные крестьяне. В конце XVIII века последний представитель знатного рода Иван Егорович Солнцев разорился и пропал без вести. Таинственное исчезновение князя вызвало разные слухи и толки среди крестьян, которые уважали своего барина за богатырскую стать и силу.

Интересно, но в XIX веке фамилия Солнцевых вновь озарила историю села Верхне-Никульского, прославив его на весь мир именами братьев-художников Федора и Егора Солнцевых. Были ли они в родстве со знатными владельцами села? Достоверно об этом ничего не известно, так как отец их, Григорий Кондратьевич Солнцев и мать Елизавета Фроловна числились крепостными крестьянами графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина, который приобрел село Верхне-Никульское со всеми землями и крестьянскими душами в начале XIX века. Сын того самого Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, обер-прокурора Священного Синода, знаменитого