Читать книгу - "Курс новой истории - Сергей Михайлович Соловьев"

по возможности усилить значение своего государства среди других государств, причем постоянная обязанность — стоять настороже, ибо и другие государства имеют те же самые цели; стоять настороже — значит иметь наготове всегда войско, войско надобно содержать, и вот вечный вопрос первой важности для континентальных держав — отношение войска к финансовым средствам страны, вечная забота, от которой зависят важнейшие явления в народной жизни. Кольберу, чтоб уравнять Францию с Голландиею, нужен прежде всего мир; ему удалось увеличить количество капиталов до такой степени, что он мог установить законный процент — 5 на 100; но это только во время мира, как только война, процент поднимался, а в Голландии он был 3 на 100! Людовик XIV или вел войну, или готовился к ней: надобно поднять значение Франции, для этого надобно и укрепить, расширить до известных мест ее границы, округлить их и не воспользоваться для этого слабосилием соседа было бы странно — самые естественные побуждения для славолюбивого государя славолюбивейшего из народов. После этого могла ли существовать Франция Людовика XIV рядом с Франциею Кольбера, т. е. с Франциею, похожею на Голландию?

Кроме войны, кроме Версаля и необычайного великолепия, которым был окружен великий король, образец монархов, Людовик нанес удар системе Кольбера гонением протестантов. Нантский эдикт не был результатом установления принципа веротерпимости, а был только временною сделкою: истомленное усобицею, католическое большинство должно было сделать эту уступку королю, который, в угоду ему, из протестанта сделался католиком и должен был покачать своим единоверцам, что он в своем отступничестве не покинул их, но выговорил для них чрезвычайно выгодные условия, какими иноверцы не пользовались нигде в Европе. Следовательно, французские протестанты, обязанные своим положением стечению особенных обстоятельств, должны были ждать, что с изменением этих обстоятельств изменится и положение их. Счастье продолжало им благоприятствовать; скачала смуты в малолетство Людовика XIII, потом правительство Ришелье: кардинал Римской Церкви хотя нанос им сильный удар, однако не тронул их существенных прав, ибо в его расчеты не входило возбуждение сильной внутренней борьбы, когда Франция была занята важною внешнею борьбою, а у первого министра лично было и так много внутренних врагов поопаснее протестантов; наконец, смуты в малолетство Людовика XIV также не дали возможности думать о протестантах. С прекращением Фронды кончилось золотое время для протестантов, особенно когда Людовик вступил в самостоятельное управление, обеспеченный относительно внутреннего спокойствия усталостию всех классов народонаселения от смут.

Людовик не мог благосклонно относиться к людям, которые так резко нарушали государственное единство, которые своим существованием в государстве показывали фальшивость знаменитого выражения: «Государство — это я». Стараясь помочь Стюартам сломить английскую конституцию низложением протестантизма и поднятием католичества, ведя ожесточенную борьбу с протестантскою Голландиею, с ее штатгалтером, героем протестантизма, христианнейший король должен был знать, что часть его подданных не может желать ему успеха, должен был знать, что протестанты разных стран находятся в опасной связи и при случае готовы помогать друг другу даже явным образом; если Людовик в своих действиях против большинства английского народа мог рассчитывать на сочувствие и помощь католического меньшинства, то должен был естественно заключать, что английское большинство найдет всегда сочувствие и помощь во французском протестантском меньшинстве. Понятно, что при таком отношении к протестантским своим подданным Людовик был легкодоступен всем внушениям о необходимости и обязанности употреблять меры для уничтожения ереси, он был тем более доступен таким внушениям, что дело казалось легким: протестанты потеряли своих вождей в высших слоях общества, протестантизм сделался в это время мещанскою верою и в этом значении мог найти только нерасположение и презрение у людей, окружающих короля.

Сначала Людовик не думал о явном гонении на протестантов, об уничтожении Нантского эдикта: он хотел уменьшать число протестантов, осыпая наградами тех из них, которые переходили в католицизм, и отказывая во всякой милости тем, которые оставались в ереси. Но духовенство не было довольно таким способом действия: Боссюэт называл нечестивыми тех, которые желали, чтоб государь щадил еретиков. Прежде гонения начались стеснения: протестантам запрещено было собирать национальные синоды, какие бывали прежде каждые три года, велено ограничиться синодами провинциальными; запрещено было протестантам, обратившимся в католицизм, снова обращаться в протестантство; запрещено католическим духовным обращаться в протестантство, и этим отнятием у французов права выбора между двумя исповеданиями нарушена была основа Нантского эдикта. Начали стеснять доступ протестантов в цехи; постановили, что дети протестантов, мальчики с 14, а девочки с 12 лет, могли переменять исповедание без согласия родителей и покидать последних, которые, однако, обязаны были давать на их содержание; протестантам не дозволяли заводить высшие школы. Тогда значительное число протестантских фамилий покинули Францию. Кольбер вступился в дело, выставил вред этих мер против протестантов для государства, для народной промышленности и на время успел остановить стеснительные постановления. Но с 1674 года они возобновились. Чтоб подвинуть дело обращения еретиков, король назначал значительные суммы для раздачи новообращенным. Кроме политических соображений король начинал уже теперь руководиться и религиозною ревностью, усилившеюся в нем под влиянием знаменитой Ментенон.

Любовница короля Монтеспан сблизила его с бедною вдовою, оставшеюся после шутовского поэта Скаррона. Вдова Скаррон была гувернанткою при побочных детях Людовика от Монтеспан. Сначала Скаррон не нравилась королю, который находил ее очень церемонною и педантливою; но потом мало-помалу он стал находить удовольствие в обществе умной, спокойной, приличной, нравственной, набожной, пожилой, но сохранившей красоту женщины. Новость явления возбуждала любопытство, противоположность с Монтеспан, которая уже наскучивала своею стремительностию, усиливала расположение. Людовик стал ухаживать, и туг постоянно сильный отпор, но не окончательное отвержение превратил склонность в страсть. Воспитанники Скаррон были объявлены законными детьми короля и представлены королеве, а гувернантка их получила титул маркизы Ментенон. Это было в 1675 году, а в 1679-м Ментенон писала: «Король сознается в своих слабостях, раскаивается в своих ошибках; он серьезно думал об обращении еретиков, и скоро будут над этим сильно работать».

Некоторые правительственные лица требовали, что надобно употреблять против протестантов преимущественно нравственные средства, стараться прежде всего об улучшении нравов и образовании в низших слоях католического духовенства, которое не может соперничать с протестантскими пасторами; тщетно представляли, что протестантизм есть крепость, которую нельзя брать приступом, но надобно постепенно подкапываться: люди противоположных убеждений, утверждавшие, что надобно понудить еретиков войти в Царство Небесное, взяли верх. 22 протестантские церкви были разрушены в 1679 году; были уничтожены судебные палаты, составленные смешанно из католиков и протестантов; запрещены всякие протестантские собрания для церковных дел без королевского позволения и присутствия королевского комиссара; запрещено протестанткам быть повивальными бабками; протестантов запрещено определять в служебные должности, но протестантам, желающим обратиться в католицизм, позволено три