Читать книгу - "Пороховой погреб Европы - Александр Григорьевич Задохин"

По другому сценарию могла бы развиваться ситуация с положением сербов в независимых государствах Боснии и Герцеговине и Хорватии, а также албанского населения югославского Косово. К сожалению, Франция и Испания и некоторые другие государства, руководствуясь своими собственными интересами, связанными с проблемами национальных меньшинств на своей территории, заблокировали принятие европейской хартии о национальных меньшинствах. Эти государства мотивировали свою позицию тем, что хартия может подвергнуть ревизии принцип территориальной целостности государств — участников СБСЕ. Но через два-три года эти же европейские государства спокойно согласились с тем, что принцип целостности государства в отношении Югославии был проигнорирован, и теперь приоритетным стал принцип национального самоопределения. И это несмотря на то, что в Заключительном акте, в главе VIII (Равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой) прямо сказано: «Государства-участники будут уважать равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой, действуя постоянно в соответствии с целями и принципами Устава ООН и соответствующими нормами международного права, включая те, которые относятся к территориальной целостности государств».[82] Но Запад вспомнил о принципе территориальной целостности, когда речь зашла о воссоединении боснийских и хорватских сербов с Сербией из-за их притеснения со стороны режимов независимых Хорватии и Словении и кровавого террора против них в Боснии и Герцеговине. Наконец, во время переговоров в Рамбуйе в 1999 году опять на щит был поднят принцип национального самоопределения. Он был одним из основных аргументов для того, чтобы поддержать сепаратистские устремления югославских албанцев в Косово.

Таким образом, действия «цивилизованных» западных держав на Балканах определялись не требованиями неукоснительного соблюдения норм международного права и решений ООН и ОБСЕ, а субъективной системой ценностей, важнейшую роль в которой играла идентификация по принципу «свой-чужой», присущая скорее как раз «нецивилизованным» архаическим обществам. При этом к «своим» были отнесены не только католики словенцы и хорваты, но и боснийские и албанские мусульмане Косово, а к «чужим» православные сербы.

Начавшаяся в 1999 году война НАТО против Югославии, также определялась своеобразным подходом «цивилизованных» стран к сербам как «варварам» XX века. Этот подход был ущербен по своей сути, что стало очевидно для самих же западных миротворцев, когда они начали свою миссию в Косово и столкнулись с откровенным игнорированием со стороны албанских сепаратистов их усилий по нормализации жизни в Косово.

Итак, развитие балканского кризиса 1991–1999 годов, по крайней мере, на его ранних стадиях, во многом определялось двумя факторами: бездействием международных организаций и провокационной политикой некоторых западноевропейских государств в отношении провозглашения суверенитета рядом республик бывшей СФРЮ. Европейское сообщество не предприняло никаких мер для предотвращения конфликта в тот период, когда это еще было возможно. Более того, оно фактически приняло сторону тех, кто во имя своих амбиций встал на путь одномоментного развала югославского государства, созданного с помощью же самих же ведущих европейских стран. Отношение западных держав к участникам балканского конфликта представляет собой яркий пример политики «двойного стандарта». Особенно это очевидно на примере манипулирования принципами территориальной целостности и национального самоопределения.

Конечно, что бы сейчас не говорили, но вероятность того, что без участия третьих стран — европейских государств можно было разрешить кризис в Югославии, существовала лишь теоретически. Практика показывает, что большинство межэтнических конфликтов разрешаются лишь с помощью посредников. Другое дело, что сами посредники в той или иной степени могут преследовать и свои интересы: геополитические, экономические, повышение международного престижа и т. д. Всегда есть опасность, что посредники могут стать участниками конфликта на той или иной стороне.

На первых этапах Балканского кризиса конца XX столетия еще можно было говорить хоть о каком-то положительном эффекте посредничества. Так, ЕС предотвратило вовлечение в войну Словении, а СБСЕ долгое время ставило себе в заслугу нейтрализацию очага напряженности в Косово. ООН принимала участие в урегулировании балканского конфликта практически с самого начала. В то же время неспособность этой организации эффективно регулировать конфликт и выступить миротворцем привела к тому, что в конце 1993 года к этому процессу подключилось НАТО. Это произошло в январе 1994 года, когда прибывший с визитом в Брюссель президент США Б. Клинтон выступил в штаб-квартире НАТО с инициативой усиления роли США в урегулировании европейских конфликтов и роли НАТО в обеспечении европейской безопасности. С этого момента масштабы вмешательства НАТО в конфликт на Балканах начали стремительно возрастать и достигли кульминации в начале 1996 года. Тогда международные силы по установлению мира, примерно 60 000 человек, были размещены на территории Боснии и Герцеговины. Хотя в их состав входили и подразделения России и других государств, роль подразделений НАТО была ведущей. Причем, действуя в соответствии с резолюциями ООН и не выходя за рамки своих полномочий, НАТО все же было далеко от того, чтобы называться беспристрастным, как это требуется в зоне конфликта. Эта политика включала в себя военное и политическое сотрудничество с Хорватией. Именно мощная поддержка авиации НАТО в августе-сентябре 1995 года сломила упорную оборону боснийских сербов и оказалась одним из факторов, подготовивших почву для переговоров в Дейтоне. Этому способствовало то, что президент Хорватии Ф. Туджман, пользуясь политической поддержкой США, отказался принять участие в организуемой Россией конференции по мирному урегулированию, намеченной на лето 1995 года в Москве. Американцы «сквозь пальцы» смотрели и на то, как осуществлялись поставки оружия боснийским мусульманам из стран Ближнего и Среднего Востока через Хорватию.

Считается, что в это время инициатива по урегулированию боснийского конфликта окончательно перешла к США и НАТО. Они смогли отодвинуть Россию на второй план. Это явилось не только результатом повышения активности политики США на Балканах, но и следствием ослабления самой России, а также отсутствия у нее четкого понимания стратегических перспектив своего развития. В результате в Дейтоне российская сторона фактически могла лишь наблюдать за энергичными действиями американского дипломата Р. Холбрука. В лучшем случае с Россией советовались, а то и просто информировали, когда это было необходимо, чтобы засвидетельствовать ее формально необходимое участие и ратифицировать результат переговоров.

Добившись крупного дипломатического успеха в Дейтоне, НАТО, постоянно подталкиваемое США, наращивало свое военное и политическое присутствие в регионе. В декабре 1995 года, сразу же после подписания Парижского мирного договора, США отправили в Боснию 20-тысячный контингент, составивший теперь третью часть от общего числа международных сил по установлению мира, причем самую мощную и подготовленную. Хотя срок пребывания американских подразделений ограничивался как миротворческим мандатом ООН, так и законодательством США, а также несмотря на давление республиканской оппозиции в Конгрессе, традиционно выступающей против активного и непосредственного участия вооруженных сил страны в европейских конфликтах, в декабре 1997 года Клинтон сказал, что вывод американских войск из Боснии должен быть связан