Читать книгу - "Милая моя - Юрий Иосифович Визбор"

устаю. На вторую — уже голова кружится. На третью — сознание теряю.

Врач:

— В вашем возрасте уже нельзя так увлекаться женщинами.

Грузин:

— Я имею в виду ступеньки.

* * *

Как ни странно, перед смертью Ю.А. распространился анекдот:

— Почему прошлый генсек ездил туда-сюда, а нынешний никуда не ездит?

— Потому что тот был на батарейках, а этот от сети.

* * *

Похороны были во вторник.

Самое поразительное в том, что уже в 9 утра в среду по городу разъезжали грузовики и срывали все цитаты из предыдущего генсека.

* * *

Психически ненормальные дети. В предвидении снятия отца сменяли квартиры, заготовили шмотки, шестьдесят пар обуви. Но через день он уже стал «выдающийся деятель ленинского типа».

* * *

Когда подошла Тэтчер, он не знал, что сказать, косился на Громыко. Прятал глаза. Главы подходили с соболезнованиями, но он принимал их приход как поздравления к восшествию.

Все они слетелись сюда для того, чтобы своими глазами убедиться — правда ли? Не врут ли? Нет, правда. Нет, не врут. Ликование!

* * *

Весна похожа на развод — открывает всю грязь.

* * *

А если мы сделали что-нибудь не так, то вам ответят те, кто нас сюда послал.

* * *

Симптоматичный анекдот этого времени.

Человек идет на похороны в Колонный зал. Его останавливают:

— Пропуск.

— Какой пропуск? У меня абонемент.

* * *

Два киргиза: «Появилась хищная большая птица. Дельтаплан называется. Восемь раз в нее стрелял. Только после этого человека выпустила, а сама улетела».

* * *

В армии я был начальником БСЛ (большой совковой лопаты).

* * *

Субботник. Нинон:

— Сейчас придем в редакцию, тряпками повозим по столам, чаю попьем, и все. В одиннадцать уже свободны.

Теща:

— Как это так? Почему так коротко?

— Такой у нас порядок.

— В соседние учреждения пойдите, им помогите.

* * *

У матери два будильника — тихий и громкий. Тихий стоит возле уха и будит. А громкий поставлен на ТV и заведен на 5 минут позже. Когда звонит, даже подпрыгивает от возмущения, что не встают. Вот уж тогда мать, кряхтя, встает и ложится на ковер — делать ежеутреннюю физкультуру. Она сначала смотрела эти утренние телемучения несколько скептично, потом втянулась, потом поверила, что все хорошее, что связано с ее здоровьем, — это от утренней зарядки. И, кстати, вполне возможно, что это именно так. Я настоял, чтобы матушка ходила пешком до метро, и она делает «перерывы» для транспорта только в скользкую погоду.

* * *

Мы кричим — осень, осень, а листья падают уже в июне.

* * *

Отменяются карточки после великой победы,

Аденауэр в городе Бонн нагнетает очаг,

На Тишинской толкучке — трофейные велосипеды,

А майор Откаленко покуривает на кирпичах.

* * *

Надежды нет. Исполнились надежды.

* * *

Не может быть у счастья счастливого конца.

* * *

А мужчинам — не конфеты,

А мужчинам — коньяки,

Золотые эполеты

И большие рюкзаки.

* * *

Так прощай, моя свобода:

Навалявшись на песке,

Я иду по переходу

С черным ножиком в руке.

* * *

Палачи и убийцы знают о человеке больше, чем скрипачи и монахи.

* * *

И звездами, как яствами,

Уставлен небосклон.

* * *

Боже, дай мне одиночную, отдельную, штучную смерть.

* * *

И никто из нас, никто —

Ни поэт и ни философ —

Не узнает, не поймет,

Кто же первым дернул шнур.

* * *

Когда любая чепуха —

Цветок в полупустом стакане,

Полунадкусанный сухарь,

Полу-Тамара, полу-Таня,

И по колено в смерти жизнь,

Бредущая в полубольнице —

Теперь во тьме тебя лежит

И вечно призвана храниться.

* * *

Что-то плохо все у нас.

Мы поедем в Каунас,

Где склоняются дубы

Над булыжником судьбы.

* * *

Господа, не убивайте Землю!

* * *

Да не может быть, чтоб было полвосьмого! Даже солнца на буфете еще нет.

* * *

— А где же мама-продавщица? — В тюрьме, сынок, в тюрьме.

* * *

Окончен день, тобою данный, Боже!

* * *

Третий полюс. Я съездил туда и вернулся!

* * *

Озер голубые осколки,

Полярных ночей торжество,

И Север лежит, как наколка

На душах, познавших его.

* * *

Змея кусает ближнего,

А ближний — это я.

* * *

Будем собираться по субботам,

Проклиная теплые места,

Вспоминать хибинские высоты,

Вечная где мерзнет мерзлота.

Вспомним наше братство, мой товарищ,

В северном крошеное снегу,

А пока сидим на перевале

И ругаем Кольскую пургу.

* * *

О Боже! Ты нам дал свободный разум

И обделил защитой от него.

* * *

Он ей сказал — мне это все до лампы,

Она в ответ — а мне до фонаря.

* * *

И заштрихован мелким дождиком —

Две мокрых елки в обрамленье рамы —

Пейзаж стоит, как театральный реквизит,

В последнем акте нашей грустной драмы.

Из дневников разных лет

* * *

Белла, похожая на удавленного лемура.

* * *

Ну почему же? Я довольно часто была тебе верна.

* * *

Он ушел из большого секса, перейдя на тренерскую работу.

* * *

В колхозе лекция: «Азарх американской культуры». Читает Маразм.

* * *

Навстречу попадались жены писателей со следами глубокого понимания литературных произведений на лице.

* * *

Это была ударная, а потом сверхударная стройка.

* * *

Медицинский конвульсиум.

* * *

Инженегр.

* * *

Любовь обращена в будущее. Она там, во встающих из-за горизонта облаках, вся там — в надвигающемся, в предполагаемом, в следующем. Ее зерна обращены к