Читать книгу - "Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин"

Собака вскочила и встала на задние лапы. Её хвост исчез, уши выросли, стали блестящими, потом золотыми, нос тоже стал красно-золотым, а глаза засверкали, и через несколько секунд собака исчезла, а на её месте стоял старый знакомый Глюка, Король Золотой Реки собственной персоной.

— Спасибо, — поблагодарил он Глюка и тут же добавил: — Не бойся, я не сержусь, — потому что мальчика при появлении короля охватил ужас. Затем, карлик продолжил: — Что ж ты раньше не пришел ко мне сам вместо того, чтобы присылать своих негодяев-братьев? Мне еще пришлось тратить на них время, превращая их в черные камни. И уж камни получились тверже твердого, скажу я тебе.

— О, боже мой! — воскликнул Глюк. — Неужели вы и вправду так жестоко с ними поступили?

— Жестоко! — воскликнул карлик. — Они вылили в мою реку нечестивую воду, и уж не думаешь ли ты, что я буду такое терпеть?

— Почему нечестивую? — удивился мальчик. — Могу поручиться, сэр, — я хочу сказать, ваше величество, — они взяли воду из чудесного источника, как вы и говорили.

— Очень может быть, — ответил карлик. — Но, — при этих словах его лицо приняло суровое выражение, — вода, которую не дали слабому и умирающему, — это нечестивая вода, будь она даже из чистейшего источника, а вода, отданная из сострадания, чиста, будь она даже осквернена трупами.

С этими словами карлик нагнулся и сорвал цветок, который рос у его ног. На белых лепестках блестели три капельки прозрачной росы. Глюк протянул флягу, и карлик стряхнул капельки в нее.

— Брось это в реку, — сказал он, — и спускайся с другой стороны гор в Долину Богатств. Да поспеши.

Пока карлик говорил, фигура его становилась все менее и менее отчетливой. Переливающиеся цвета его платья постепенно превращались в прозрачный столб ослепительного света, и несколько мгновений фигура Короля Золотой Реки оставалась словно занавешенной широкой лентой радуги. Но цвета поблекли, воздух наполнился легкой дымкой, и король исчез.

Глюк подошел к обрыву Золотой Реки. Ему открылась вода, прозрачная, как хрусталь, и сверкающая, как солнце. И когда он бросил в поток флягу с каплями росы, то тут же в месте её падения образовался небольшой водоворот, в котором вода исчезала с мелодичным журчанием.

Некоторое время Глюк стоял, разглядывая реку с явным разочарованием, потому что она не только не, превратилась в золото, но как-то сразу сильно обмелела. Всё же он послушался совета своего друга карлика и стал спускаться с гор с другой их стороны, обращенной к Долине Богатств, и пока он шел, ему казалось, будто внизу он слышит шум воды, пробивающей себе подземный ход. Когда же наконец перед его взором открылась долина, он увидел, что река, похожая на Золотую, низвергается в долину с какого-то нового уступа скал и бесчисленными ручейками бежит меж потрескавшихся куч красного песка.

И Глюк увидел, как там, где пробежали ручейки, встает молодая зеленая трава, как вьющиеся растения тянутся и поднимаются над орошенной землей. По берегам реки неожиданно распустились бутоны цветов, словно звезды высыпали на быстро темнеющий небосвод, а густые кусты мирта и вьющиеся побеги виноградной лозы на глазах вырастали и отбрасывали все более и более длинные тени. Так Долина Богатств вновь стала цветущим садом, и наследство, утраченное из-за жестокости, было вновь обретено силой любви.

И Глюк стал жить в этой долине. В его доме бедные люди всегда могли рассчитывать на помощь, так как его амбары были полны зерном, а дом — богатством.

Так для него слова карлика стали явью, а река — Золотой.

И поныне жители долины показывают то место, где три капли росы упали в воды реки, и прослеживают подземный путь Золотой Реки до её появления в Долине Богатств. А у самого истока Золотой Реки до сих пор лежат ДВА ЧЕРНЫХ КАМНЯ, вокруг которых день за днем жалобно журчит вода, и эти камни жители долины до сих пор называют

ЧЕРНЫЕ БРАТЬЯ.

Ф. Браун

Бабушкино волшебное кресло

В стародавние времена, когда землю еще населяли фен, жила маленькая девочка, такая белокурая и такая хорошенькая, что ее прозвали Снежный цветочек, или Снежинка, и лицо ее было столь же красиво, насколько добра была ее душа. Никто не слышал от нее худого слова, и рядом с ней и старым, и молодым становилось радостно и покойно.

В целом свете не было у нее ни одного родного человека, кроме старой бабушки по имени Заколюка. Госпожу Заколюку люди любили меньше, чем ее внучку, потому что порой бабуля бывала весьма сварлива. Правда, к своей внучке она всегда была добра. Они жили вдвоем в крошечном домике на опушке огромного леса. Стены домика были сложены из торфа, крыша покрыта тростником. Высокие деревья заслоняли домик от северного ветра, а полуденное солнце согревало его и придавало ему радостный вид; под крышей вили гнезда ласточки, а у порога густо цвели маргаритки, — но во всей стране не было никого беднее Снежинки и ее бабушки. Все их добро было кот да две курочки-несушки, постелью им служила сухая трава, а из мебели y них было одно только большое кресло на колесиках, с обитым черным бархатом сиденьем и резной дубовой спинкой, украшенной затейливыми фигурками оленей и цветами.

На этом кресле с утра до ночи сидела госпожа Заколюка и пряла пряжу, чтобы заработать себе и внучке на жизнь, пока Снежинка ходила за дровами, присматривала за курами с котом и выполняла множество других поручений бабушки. Во всем графстве никто не умел прясть такую тонкую пряжу, как госпожа Заколюка, но работала она очень медленно. Ее прялка была такой же древней, как она сама, только еще дряхлее: было удивительно, как она вообще не разваливается на части. Поэтому денег бабушка и внучка выручали немного и жили очень скромно. Девочка, однако, совсем не страдала от отсутствия изысканных обедов и богатых одежд. Каждый вечер, когда она растапливала печь припасенными днем дровами и огонь начинал потрескивать и завивать в трубе, бабушка останавливала прялку и рассказывала внучке новую сказку. Девочка часто удивлялась, откуда бабушка знает их так много, но вскоре поняла откуда. Однажды солнечным весенним утром, в ту пору, когда ласточки возвращаются в родные края, бабушка встала с кресла, надела чепец и шаль, которые она всегда надевала, собираясь на рынок продавать пряжу, и сказала: «Деточка, я отправляюсь в долгое путешествие к своей тетке, живущей далеко на севере.