Читать книгу - "Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи. - Ирина Николаевна Легкодух"

Правда, были лошади, но их берегли, ибо без лошадей крепость обойтись никак не могла, нужно было подвозить на позиции снаряды, патроны, питание и т.д. В связи с недостатком мясных продуктов крепостному интенданту был отдан приказ, который предписывал отпуск консервов для войск прекратить, имевшиеся запасы расходовать только для больных и раненых по полбанке на человека в день в течение пяти дней в неделю, остальные два дня выдавать по четверти фунта конины. Офицерам, находившимся на позиции, было приказано отпускать по полбанке консервов ежедневно; нижним чинам выдавать конское мясо четыре раза в неделю по четверти фунта на человека".

Руководитель обороны Порт-Артура генерал Стессель 29 декабря 1904 года отправил царю телеграмму, в которой говорилось: "Крепость продержится лишь несколько дней, у нас снарядов почти нет. Приму меры, чтобы не допустить резни на улицах. Цинга очень валит гарнизон. У меня под ружьем теперь 10-11 тысяч, и они нездоровые".

В ночь на 2 января Порт-Артур и его окрестности были охвачены сплошным пожаром. На рейде горел броненосец "Пересвет", в проходе на внешний рейд пылал пароход-буксир "Силач". Громадный костер представлял собой "минный городок". Много пожаров наблюдалось на Тигровом полуострове. За Золотой горой сжигался порох: время от времени там вздымались к небу огромные клубы ярко-розового дыма, озаряя многострадальный, израненный город. Всюду матросы и солдаты ломали приборы, сжигали заряды, бросали в воду и зарывали в землю снаряды.

Второго января 1905 года разразилась катастрофа — гарнизон крепости капитулировал. По свидетельству М.И.Лилье, очевидца событий, на улицах Порт-Артура начались погромы магазинов и складов, пьяные толпы русских солдат поджигали казармы и укрепления. Относительный порядок был наведен только вошедшими в город японскими войсками.

В соответствии с условиями капитуляции японцы отконвоировали сдавшиеся русские войска в город Дальний, откуда на пароходах русских пленных стали перевозить в Японию. Среди тысяч русских военнопленных был и унтер-офицер Иосиф Трумпельдор: он оказался в крупнейшем лагере для русских военнопленных в Хамадэре, вблизи города Осака.

Там было сосредоточено более двадцати тысяч русских военнопленных. Японцы вели себя очень цивилизованно, соблюдался военно-самурайский кодекс чести, японский плен для русских был очень мягким. Размещались военнопленные в бараках, причем японское командование стремилось сгруппировать военнопленных в бараках в соответствии с их вероисповеданием и национальностью. В лагере были выделены три зоны по 25 бараков в каждой — две для военнопленных-православных и одна зона для военнопленных других национальностей, в том числе евреев. Японские военные осуществляли только внешнюю охрану лагерей, внутри лагеря действовали органы самоуправления военнопленных, состоявшие из старших по званию фельдфебелей и унтер-офицеров.

Питание военнопленных осуществлялось по вполне сытным нормам. Так, ежедневное меню для солдат включало следующие продукты: на завтрак — хлеб, масло, чай, сахар; на обед — хлеб, масло, суп с мясом и овощами, чай, сахар; на ужин — хлеб, масло, вареная говядина, чай, сахар.

Через некоторое время японское командование разрешило русским военнопленным покидать лагерь и посещать окрестные населенные пункты. Правда, в этом случае военнопленные должны были дать четыре клятвы: не совершать побегов, не вступать в контакты с военнопленными из других лагерей, не посещать частные японские дома и не пользоваться услугами почты.

Трумпельдор пишет из плена родителям:

"20-ое января / 2 февраля 1905 г.

Хамадера

Дорогой папаша!

Хотя японские переводчики сильно заняты и просили поэтому нас писать письма по возможности кратче, но я уверен, что ради особенного случая они сделают исключение и будут любезны пропустить мое письмо, несмотря на его длину.

Помнишь, как-то в письме ты выражал уверенность, что на поле брани, также как и в личной жизни, я не посрамлю ни твоего имени, ни имени еврейства, ни имени русской армии. Между прочим ты высказал как-то желание, чтобы я удостоился награды — Знака Отличия Военного Ордена и производства в унтер-офицеры. Хотя для получения награды в большинстве случаев надо столько же недостойной настойчивости, сколько и положительных духовных качеств — а я настолько горд, что никогда не унизился до напоминаний и тонких намеков, — однако я унтер-офицер, имею Знак Отличия Воен. Ордена 4-ой степени и кроме того представлен еще к 3-ей и 2-ой степеням.

С гордостью могу сказать, что я добился этого, как честный человек, исключительно на поле брани. Я исполнил свой долг и моя совесть спокойна. Теперь я желаю только одного, чтобы Вы все там особенно мамаша и ты не особенно печалились, что при этом я потерял левую руку. 7/20 Августа 1904 г. в последний день 3-х дневного боя на Угловой горе крепости осколками снаряда мне раздробило руку — в кисти, локте и посреди этих двух мест. Через несколько часов рука была отрезана немного выше локтя, а через 100 дней я выписался из госпиталя, и, чувствуя себя совершенно здоровым и способным к боевой жизни, подал докладную с просьбою о выдаче мне шашки и револьвера.

Из прилагаемого при сем приказа ты видишь, что этот простой товарищеский поступок вызвал у Командира 27-го В.-С. с. полка Полковника Петруши чересчур лестный отзыв. Произведенный в унтер-офицеры, я получил взвод и надеялся до конца постоять со своими молодцами за землю, облитую нашей кровью. Но прошел только один, хотя и тяжелый месяц, крепость была сдана, и мы сложили оружие.

Еще раз прошу не печалиться о руке; во-первых, печалью делу не поможешь, а во-вторых, есть много таких, которые потеряли правые и даже обе руки, да и то живут. Я же со своей правой, которой между прочим пишу это письмо, надеюсь устроиться так, что и двурукие будут, пожалуй, завидовать.

Обращаются с нами японцы отлично. Погода наша Апрельская. Дешевизна удивительная. Скучно правда, но... дождемся и лучших дней.

Крепко целую тебя, мамашу, Фриду (он уже наверное вырос и стал сионистом), Любу, Дору и других наших. Сердечный привет знакомым. Жду ответа скорого и наиподробнейшего.

Любящий тебя сын Ося.

Мой адрес: Япония. Осака фу Хамадера. Помещение военнопленных. Иосифу Трумпельдору Н 14276

(The Pinhas Lavon Institute for Labor Movement Research)".

Военнопленный № 14276 унтер-офицер Трумпельдор впервые оказался в чисто еврейском окружении — в еврейской части лагеря Хамадера были сосредоточены сотни евреев-военнопленных. Именно в японском плену Трумпельдор обрел подлиную веру в реальность сионистской мечты.

Он был признанным лидером и многое сделал для облегчения жизни своих товарищей по плену. Он представлял еврейских военнопленных перед японским командованием, издавал и редактировал газету "Дер идише лебен" (Еврейская Жизнь), руководил им же созданным сионистским объединением "Бней-Цион ха-швуим бе-Япан" (Сыны Сиона, пребывающие в Японии), учредил в плену синагогу, библиотеку, театральный кружок, маце-пекарню, кассу