Читать книгу - "Эпизоды - Герасим Аникин"

Ведь моя жизненная концепция: "Жить – значит не просто существовать". И ещё, не мы и тем более не врачи определяют длительность нашей жизни. Она в руках Всевышнего. И поэтому, пренебрегая таблетками, «лечился» я своими средствами. Очень помогал бадминтон. Играть надо было регулярно, и я играл, по возможности, три раза в неделю. Явно и конкретно помогало, когда голова «раскалывалась» от боли, и давление переваливало за 180. Тогда я шёл и играл до изнеможения, до мокрой рубашки, до «скрюченных» ног ночью после игры. И боль отступала. Правда, давление я не мерил, но, наверно, оно становилось меньше, т. к. головной боли уже не чувствовалось.

Однако, такое «лечение», очевидно, было очень большой нагрузкой на сердце. И вот оно устало. В апреле, незадолго до семидесятилетнего юбилея, стали ощущаться сначала легкие, а потом и острые боли в левой части груди. Давление поднялось до 195–200/ 115–120. Иногда шёл домой, а я люблю ходить на работу и с работы пешком, как по гимнастическому буму. Шаг в сторону, и готов был упасть. Шёл и держал баланс. Иногда пробивал холодный пот. И каждое завершение пути было моральной победой, вселяло уверенность, что я ещё продержусь какое-то время. Единственное, о чём я всегда просил: "Господи, только сразу! Не дай, Господи, мучиться со мной окружающим". Эта мысль не покидала меня после того, как я четыре месяца ухаживал за парализованной матерью, а потом, через несколько лет, пришлось то же самое вынести с умирающей от рака женой.

Нет, смерти я не боялся. Когда-то это должно случиться. Годом раньше, годом позже. Разница небольшая. Я достаточно пожил. Семидесятилетний юбилей встретить с внешне полным здравия видом, что не каждому дано. Да и жизнь была интересная. Можно бы и мемуары написать, да всё как-то нет времени. А сейчас? Дети взрослые, сами решают свои проблемы. Уже и внуки скоро жениться будут. Хорошо, что работа связана со студентами. С ними всегда интересно. Вот только в науке нет реализаторов идей. А у самого уже такой хватки, да и пыла нет. Жаль. Ведь мыслей очень много. И попытки их протолкнуть в жизнь приводят только к высказываниям типа: "Ну, вы непотопляемы". И это сказал мне мой ученик, получивший с моей помощью и титулы и звания. Намёк очевиден: пора тонуть, уходить с активной сцены. И сердце намекает на то же: «Пора». Вот только "Господи, помоги уйти сразу".

Девятого июня 2006 года с утра собрались с супругой на новую, купленную недавно, дачу. Надо наводить там порядок, ремонтировать систему отопления, ставить не спасающие от воров замки, сажать что-то. Сердце ещё до подъёма всхлипнуло: "А надо ли ехать?" После завтрака оно уже прямо заявило: "Не езди. Может быть хуже". Но сказать об этом супруге, это нарваться на кучу унижающих мужское достоинство соболезнований, рекомендаций вызвать врача, требований лечь, наконец-то, в больницу. "Ничего, – говорю я себе, – всё будет хорошо. Господи, только сразу". Тащу сумки с продуктами, еду на автобусе, опять сумки от автобуса до дома. "Господи, только сразу".

Утром десятого, после завтрака сдал совсем. Баланс держится трудно. "Можно, я полежу?" "Ложись, конечно". Укрывает на диване байковым одеялом.

"Боже, неужели конец. Только сразу. Но здесь так хорошо. Зелень, деревья, цветы. А как там? Что там?" И вдруг через некоторое время я почувствовал, что лечу. Нет, не на крыльях, не с помощью какого-то изобретения человечества. Просто я не стал чувствовать своего тела, как бы летел только мой взор. И я понесся над безбрежным тёмно-фиолетовым морем. Оно было очень спокойным, дающим приятные ощущения полёта над его бесконечными просторами. Хотелось оказаться в этом море, быть его частицей, одной из мелких волн то тут, то там поднимающихся на поверхности и показывающих, что оно не безжизненная среда, а некое активное скопление, способное мыслить и чувствовать. Всем своим видом оно показывало абсолютную бесконфликтность своего содержания, как оно сбалансировано, и как хорошо находиться в этой бесконечной среде. Причём успокаивающий тёмно-фиолетовый цвет, который, наверное, был даже за пределами видимого спектра, ощущался очень явственно, как никогда не было у меня в обычно бесцветных повседневных снах. "Как здесь хорошо. Наверное, как в раю, – подумал я, – а чем же тогда отличается ад?" И тут, в продолжение моего полёта море подо мной вдруг стало тёмно-красным, даже, наверное, тёмно-коричневым. Причём цвет его, тоже достаточно явственный, вызывал чувство тревоги. Море с невероятной силой бурлило, громадные красно-жёлтые фонтаны взвивались над его поверхностью, как будто кто-то стремился вырваться из гнёта этой страшной стихии. Казалось, что фонтаны хотели достать и обжечь меня, но что-то ограничивало их силу, и они вновь скрывались под тёмной поверхностью, чтобы через несколько мгновений снова попытаться преодолеть неведомую силу и, взметнувшись в порыве, вырваться из невыносимых условий, в которых они находились. Да, они меня не доставали, но, тем не менее, лететь над поверхностью этого кипящего страстями котла было неприятно. "Господи, прости меня грешного", – подумал я и впал в забытьё.

Утром одиннадцатого июня – Троица. А недалеко, в нескольких километрах, Николо-Шартомский монастырь. Грех не посетить. Тем более, что никогда в монастыре не был. Да и сердце давно уже намекало: "Пора очищать душу покаянием, мало ли что может произойти". Причаститься в этот раз, к сожалению, не удастся – не постился. А вот помолиться, попросить прощения за свои дела и мысли, которые, к несчастью, не всегда праведны – это дело святое. Одно плохо – боль в груди переместилась в середину и давит вовсю. Но решился и пошёл к автобусу. По городским меркам в аккурат к утренней службе успевал.

В автобусе народу много. Наверное, все на праздник едут. Женщины, дети, мужчин мало. Некоторые с веточками берёзки. Как всегда в сельских автобусах приятное журчание разговоров. Ведь все друг друга знают. А заботы у всех одни и те же. Полное взаимопонимание. Только молодые девушки с красивыми белыми платочками на головах сосредоточенно вглядываются в проплывающий пейзаж. Им, наверно, не до общих проблем. У них и личных проблем хватает. А может быть их ощущение предстоящей встречи с Богом более чувственное и не допускает отвлечения на суету будней.

Монастырь показался вдалеке во всей своей красе. Золотые купола, белые стены. Слава Богу, возрождается православие. Его так не достаёт России сейчас. Разрушать всегда проще. А вот восстанавливать… Сколько лет, а может и десятилетий на это потребуется? Дай Бог сил и мудрости человеческой. Ведь так тяжело стране!

Служба, очевидно, началась задолго до приезда. Прихожан было уже много, и