Читать книгу - "Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2 - С. Т. Джоши"

Ознакомительный фрагментвеличественным, как Капитолий штата Род-Айленд с мраморным куполом), Белый дом, монумент Вашингтону, мемориал Линкольну и т. д. Затем Реншоу отвезла их в Джорджтаун, колониальный городок, основанный в 1751 году, задолго до строительства Вашингтона. Лавкрафту понравилось разнообразие домов в колониальном стиле. По мемориальному мосту Ки-бридж они доехали до Виргинии, затем через Арлингтон в Александрию, где побывали в Церкви Христа – изысканной постройке поздней георгианской эпохи (1772–1773), в стенах которой молился сам Вашингтон, и других старинных зданиях. После этого они отправились на юг к Маунт-Вернон, дому Вашингтона, однако внутрь попасть не смогли, так как в воскресенье в музее был выходной. Они поехали обратно в Арлингтон и посетили одноименное поместье семьи Кертис, рядом с которым располагалось военное кладбище с огромным Мемориальным амфитеатром, построенным в 1920 году. Лавкрафт назвал его «одним из наиболее поразительных и впечатляющих архитектурных триумфов Запада»48. Неудивительно, что Лавкрафта так сильно впечатлил амфитеатр, ведь он напомнил ему об античности, поскольку был создан по образу Театра Диониса в Афинах и занимал невероятную площадь в три с лишним тысячи квадратных метров. Потом они вернулись в Вашингтон и осмотрели еще несколько достопримечательностей, включая Кирпичный Капитолий (1815) и здание Верховного суда США, а в 16:35 сели на поезд до Нью-Йорка.

К середине мая Лавкрафт несколько утомился от непрерывного общения. За первые четыре месяца года он практически ничего не сочинил, не считая пяти стихотворений, два из которых – «Мой любимый персонаж» (тридцать первого января) и «Primavera» (двадцать седьмого марта) – предназначались для Клуба редакторов (участникам давали задание сочинить что-нибудь на определенную тему). «Мой любимый персонаж» – это легкое и остроумное стихотворение, затрагивающее целый список вымышленных персонажей, от классики («Эсмонд, Д. Копперфильд, или Гайавата, / Или кто угодно из авторов школьной программы») до дерзкой литературы («Юрген, церковник Николас, дамы Боккаччо, / И многое из Джойса, из „Улисса“») и любых героев детства («Идолы мальчишек, непонятные мудрецам, – Фрэнк Мерриуэлл, Ник Картер и Фред Фирнот!»). Завершается стихотворение такими строками:

Что до меня, я не ученый муж,

      Чтоб знать, что мне нравится да почему,

От писем и истории голова идет кругом,

      Пока не выберешь что-то одно!

Любимый персонаж? Тьфу на эти книги —

Я лучше выдвину себя как кандидата!

Очень странное предзнаменование будущего, тем более что Лавкрафт и сам стал своего рода персонажем. А вот «Primavera» («Весна»), напротив, задумчивое стихотворение о природе, в котором показаны как прелести, так и ужасы естественного мира без человека:

Из утренних рощ доносится шепот,

      Зов крови, что страшно услышать,

Пока тихий хор вечерней звезды

      Остается восторгом с примесью страха.

И ночью, когда слетаются духи холмов,

      Пылает далекое Вальпургиево пламя,

Его видит одинокий пастух в долине,

      Не решаясь дать ему имя.

Из оставшихся трех стихов два не представляют особого значения: это стандартное поздравление Джонатана Э. Хога, написанное в тот раз всего за день до его дня рождения (десятого февраля), и пустяковый стишок на день рождения Сони, «К Ксантиппе» (шестнадцатого марта). Соня объясняет, откуда взялось это прозвище: «Шло время, наша переписка становилась все более личной, и я увидела в Говарде – или начала приписывать ему – мудрость и гениальность Сократа, а себя в шутку называть Ксантиппой»49. Неизвестно, обладал ли Лавкрафт сократовской мудростью, а вот Ксантиппа, его жена, считалась женщиной сварливой – знай Соня об этом, вряд ли она решилась бы взять себе такое прозвище.

Совсем другое дело «Кошки» (пятнадцатого февраля) – последнее из этих пяти произведений. Стихотворение, состоящее из шести четверостиший, один из лучших образчиков «странной»[1] поэзии Лавкрафта. Это безумный демонический взрыв эмоций, раскрывающий страшные тайны кошачьих:

Легионы кошек в ночных аллеях

      Бродят и воют в свете луны,

Возвещают о будущем криком своих демонических ртов,

      Вопят о бремени красной руны Плутона.

Кстати, приятно отметить, что во всех этих стихотворениях Лавкрафт старается избегать стандартных героических двустиший.

Вот и все, что успел насочинять за то время Лавкрафт, писатель, поэт и эссеист. Он явно почувствовал, что настало время положить конец «ежедневному ничегонеделанию в гостях и кафе», к которому его вечно склоняли жившие поблизости друзья. Впрочем, Лавкрафт понимал, что безделье приведет к «смерти интеллектуальной жизни и творческих достижений»50. Он приноровился читать в нише для переодевания, чтобы можно было выключить свет в комнате и сделать вид, будто его нет дома. Не всех друзей удавалось надуть таким образом: к примеру, с жившим наверху Кирком Лавкрафт иногда общался посредством стука по батарее, и ему приходилось откликаться на сигнал, когда Кирк точно знал, что Говард никуда не уходил. Задействовал он и еще одну хитрость: встречал гостей в халате, предварительно разложив диван и раскидав повсюду бумаги и рукописи, чтобы у друзей не было возможности надолго задержаться. Ежедневные собрания «банды» Лавкрафт пока не отменял: такое поведение показалось бы чересчур странным, к тому же эти встречи ему действительно нравились.

О своем намерении Лавкрафт сообщил в письме к Лиллиан от двадцатого мая. Сокращению прогулок с друзьями поспособствовало и ограбление, случившееся двадцать пятого мая, ведь у него остался всего один выходной костюм, и он не хотел его изнашивать. Однако спустя месяц, если верить дневнику, его решимость ослабла, и Лавкрафт вновь принялся без конца бродить со своими «ребятами» по городу.

Любительскую журналистику Лавкрафт не забросил. В 1924 году не было съезда ассоциации и выборов, поэтому состав редколлегии не изменился, а Говард остался главным редактором. Во время приезда Сони (июнь – июль) он занимался подготовкой выпуска United Amateur за июль 1925 года, единственного при составе администрации 1924–1925 годов. Лавкрафт уже понимал, что этот журнал станет его прощанием с ОАЛП и с организованной любительской журналистикой в целом (пока в начале 1930-х годов его не привлекут к делам НАЛП), и уйти он хотел с шиком. В период с четвертого по шестое июня Лавкрафт написал несущественное хвалебное эссе «Поэзия Джона Рейвенора Буллена» о творчестве англо-канадского поэта и романиста, который, возможно, в 1920-х годах пригласил его в группу по переписке «Трансатлантический круг». Эссе, правда, вышло только в следующем номере United Amateur (сентябрь 1925 года), зато в выпуске за июль 1925 года полно материалов от членов «банды»: стихотворение «Apologia» Кларка Эштона Смита, небольшое эссе Фрэнка Лонга о поэзии