Читать книгу - "Византия. Христианская империя. Жизнь после смерти - Игорь Павлович Петровский"

Еще в конце XIV века византийский интеллектуал писал: «От империи осталась только столица, словно голова, оторванная от тела». И действительно, в общем-то, оставалась только вот эта голова, Константинополь. Византийские территории, сузившиеся до границ византийской столицы, омывало бескрайнее османское море, которое, безусловно, должно было захлестнуть и смыть этот последний оплот византийской власти, поэтому шансов на спасение практически не было.

Татьяна Кущ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИВИ РАН

5 апреля 1453 года османская армия во главе с султаном встала у стен Константинополя, а со стороны моря город блокировал огромный турецкий флот. Началась последняя осада. Еще в феврале Константин направил в Европу письма, в которых призывал немедленно оказать помощь, иначе Константинополь обречен на гибель, и папа римский попытался помочь. Он призвал к новому крестовому походу. Венеция снарядила небольшой флот, которому было приказано встать на якорь возле острова Тенедос в Эгейском море и ожидать подкреплений. Но больше никто на призыв не откликнулся.

Вспомните, что такое 1453 год? Это год окончания Столетней войны. До этого времени шла Столетняя война, то есть были обескровлены и Франция, и Англия. Бургундское герцогство тогда было самым крупным из серьезных государств, и бургундский герцог Иоанн Добрый, и потом Карл Смелый и другие пытались каким-то образом поучаствовать во всех этих событиях, и бургундская идея тоже была важна. Но всех этих разрозненных сил было абсолютно недостаточно.

Сергей Карпов, академик РАН, президент исторического факультета

Однако взятие Константинополя даже для такой огромной и оснащенной армии, как у Мехмеда, оказалось сложнейшей задачей. Артиллерия смогла сделать пробоины только во внешней стене, а самую высокую, внутреннюю, повредить не удалось. Подкоп, который пытались сделать турки, защитники города уничтожили. Более того, они сумели выиграть сражение на море, прорвать блокаду и доставить в столицу продовольствие. Но 21 апреля османы одержали первую победу. Они перетащили волоком из Босфора в Золотой Рог семьдесят кораблей. Теперь защитникам нужно было защищать и морские стены, а людей и так не хватало.

Положение было безнадежным, а помощь из Италии так и не приходила. Наконец 3 мая Константин отправил на поиски итальянского флота один из своих кораблей. Морякам чудом удалось прорвать блокаду и отправиться в сторону Мраморного моря. Прошло три долгих недели, три недели ежедневной отчаянной борьбы и бомбардировок, и вот наконец дозорные на башне увидели на горизонте паруса. Константинополь ликовал, но вскоре все поняли, что это были паруса того самого корабля, что отправился на поиски. Император лично выбежал на берег встретить моряков и узнал от них ужасные новости: никто нигде никаких итальянцев так и не встретил. Говорят, в эту минуту из глаз императора полились горькие слезы отчаяния. Теперь уповать можно было только на чудо.

И на первых порах многим казалось, что долгожданное чудо происходит. Благодаря таланту Джустиниани Лонго, которого император назначил главнокомандующим над всем войском, удалось почти без потерь отбить первый штурм неприятеля. В лагере Мехмеда начались проблемы с поставками продовольствия и болезни. Некоторые приближенные султана даже выступали за то, чтобы снять осаду. Но Мехмед отказался. 27 мая он объехал войска, обещая воинам богатую добычу, и приказал готовиться к решающему штурму.

Византийцы быстро узнали о планах султана. Греки, находившиеся в османском лагере, пустили в город стрелу с запиской, где предупреждали о готовящемся штурме. Константин XI собрал защитников города и произнес перед ними речь. Он призвал их постоять за Христа, а также сказал, что лично готов отдать жизнь как обычный воин. А в конце он обошел каждого из собравшихся и попросил прощения за все, чем мог согрешить против них. Это была сильная по эмоциям сцена.

Вечером 27 мая собрался весь город, за исключением воинов, которые несли свою службу на стенах. Уже пять месяцев после того, как Константинополь подтвердил свою приверженность унии, православные сюда не входили. Но сейчас все разногласия были забыты, и началась последняя в истории Ромейской империи литургия. Чем-то это напоминало заупокойное богослужение по тысячелетнему христианскому царству. После Святого Причастия все разошлись по своим постам, а император отправился на стены в последний раз осмотреть их перед штурмом.

Если посмотреть на боевой состав гарнизона Константинополя в 1453 году, можно увидеть, насколько масштабно участие западных сообществ – рыцарей, венецианцев, наемников, то есть очень много латинских воинов. Их едва ли не большинство среди защитников. Можно сказать, что на самом деле падение Византии было совместным поражением европейцев и византийцев от турецких войск.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

В последнюю ночь в Константинополе царила странная тишина. Османские пушки молчали. Это мусульмане постились перед боем. У греков затеплилась надежда: может быть, штурм отменен? Но 28 мая приказ был отдан. Турецкая армия двинулась к стенам Константинополя.

Основной удар Мехмед II направил на стены в долине реки Ликос, что было предсказуемо и логично. Этот участок назывался Месатехион, то есть «средистение». Его еще иначе именовали «ахиллесовой пятой» Феодосиевых стен. Все армии мира предпочитали штурмовать город именно тут. В VII веке здесь стояли авары, в конце XI века – крестоносцы, в XIII веке – болгары, и так далее. За историю константинопольской крепости двадцать три раза ее штурмовали исключительно здесь, но все безрезультатно. Но теперь у Мехмеда II были пушки, и турецкая артиллерия сделала свое дело. На протяжении сорока семи дней шестьдесят девять пушек выпустили по этому участку более пяти тысяч ядер. Везде в стенах зияли проломы, и защитники были вынуждены сооружать импровизированные баррикады. Мехмед II волнами отправлял своих солдат на штурм этого участка, сначала нерегулярные части башибузуков, сражавшихся за добычу, затем – обученных анатолийцев и наконец – свою гвардию, янычар.

Греки отбивали атаку за атакой. Турки не давали им передохнуть, и вот в один момент османская армия применила супероружие: шедевр венгерского инженера Урбана, «Василик», то есть Царь-пушку. Она была такого внушительного калибра, что в ее стволе совершенно спокойно мог поместиться целый человек в полный рост. Именно из «Василика» было выпущено то самое судьбоносное пятисоткилограммовое ядро, которое разгромило всю баррикаду и пробило часть стены.

Султан бросил в пролом свои лучшие части. Чтобы закрыть брешь в обороне, Константину пришлось лично с последними резервами вступить в сражение. С большим трудом греки и генуэзцы сумели вытеснить турок за пределы стен. Казалось, защитникам удалось снова отстоять город, но в этот момент две случайности