Читать книгу - "Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - Юлия Зораховна Кантор"

[…] в 1932 г. – 40 000 тысяч по мобилизации и 100 000 из годового производства и б) в 1933 эти цифры могли бы возрасти раза в полтора.

…Вряд ли какая-либо капиталистическая страна или даже коалиция в Европе на данной стадии подготовки антисоветской интервенции смогла бы противопоставить что-либо равноценное этой новой, массовой подвижной силе… Докладная записка Штаба РККА не только потому возмутительна, что рядом подложных цифр ввела Вас и тов. Ворошилова в заблуждение, но больше всего вредна тем, что является выражением закостенелого консерватизма, враждебного прогрессивному разрешению новых военных задач, вытекающих из успехов индустриализации страны и социалистического строительства75.

Сталин отреагировал на записку только в 1932 году – личным письмом:

Особо секретно. Личный архив Сталина

Т. Тухачевскому. Копия Ворошилову.

Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. […]В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о вашей «записке» резко отрицательно, признав ее плодом «канцелярского максимализма», результатом «игры в цифры» и т. д.

Так было дело два года назад.

Письмо И.В. Сталина М.Н. Тухачевскому и К.Е. Ворошилову о предложениях Тухачевского.

7 мая 1932. [РГАСПИ]

Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не совсем правильны…

Мне кажется, что мое письмо не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня.

Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты моего письма с некоторым опозданием.

7.5.32.

С ком. прив. Сталин76

Однако решение о «нужности» Тухачевского в Москве принято раньше: в 1931 году его вернули в столицу, повысив в должности. Он стал заместителем Ворошилова. 30 ноября

1930 года на заседании Политбюро ЦК обсуждался вопрос о плане танкостроения77, поставленный, похоже, под влиянием предложений Тухачевского, поскольку к нему вернулись в решении Политбюро ЦК от 10 января 1931 года78, на следующий день после разговора Тухачевского со Сталиным и, совершенно очевидно, вследствие этого разговора. Это прямо подтверждается постановкой проблемы танкостроения на заседании Политбюро ЦК 20 февраля 1931 года79. В начале 1931 года Сталин фактически принял программу модернизации армии, предложенную Тухачевским. Но это будет позже.

А пока Тухачевскому пришлось пережить весьма серьезную «ностальгическую» неприятность: в Ленинграде прошел первый процесс по «Делу о военном заговоре». В октябре 1930 года ОГПУ Ленинграда «раскручивало» так называемое «Семеновское дело», по которому был арестован 21 человек80, все офицеры – в чине от генерала до прапорщика – лейб-гвардии Семеновского полка, жившие в Ленинграде. Они обвинялись в создании контрреволюционной офицерской организации, ставившей своей целью свержение советской власти81. Чекисты обнаружили тайное хранилище реликвий Семеновского полка под алтарем Введенского собора. Оттуда извлекли и представили в качестве главных вещественных доказательств полковое знамя, а также три иконы и книгу «Музей Семеновского полка»82. (После окончания процесса знамя лейб-гвардии Семеновского полка передали в музей НКВД, а затем в Артиллерийский исторический музей. В 1950 году вместе с коллекцией знамен оно перешло в Государственный Эрмитаж. В Эрмитаже знамя реставрировали, а в декабре 2000-го – апреле 2001 года оно экспонировалось на выставке, посвященной 300-летию Российской гвардии.) Характерно, что «летосчисление» контрреволюционной организации ленинградские чекисты, как свидетельствуют материалы дела, вели с 1905 года – когда Семеновский полк был отправлен из столицы в Москву на подавление «первой русской революции».

Знамя лейб-гвардии Семеновского полка. [Государственный Эрмитаж]

Арестованные «собирались по 3–4 человека из бывших семеновцев и вели разговоры, относящиеся к службе в Семеновском полку, касались продажи вещей, чтобы на вырученные деньги могли существовать… обсуждали текущий момент и вместе с этим разговаривали о семейной жизни»83.

Они весьма подробно сообщали, что «принимали активное участие в расстреле рабочих», что им «приходилось бить солдат», что «дворники Москвы занимались уборкой улиц от крови»84. В «Исторической справке» по делу, являющейся весьма колоритным и содержательным источником по истории революции 1905 года, а также – по событиям 1919 года, когда полк, до того присягнувший советской власти и ставший полком охраны Петрограда, перешел на сторону Юденича, упоминается: «Из всех полков русской гвардии особой преданностью делу монархии отличался Семеновский полк»85. Собственно, именно переход к Юденичу логично трактуется следствием как антисоветский шаг, а возвращение офицеров после ликвидации армии Юденича в Петроград – небезосновательно вызывает сомнения в лояльности вернувшихся. На встречи семеновцев в Ленинграде ОГПУ закономерно смотрит как на сборища контрреволюционеров86. «Единым устремлением всего офицерства являлось – свержение Советской власти. После расформирования полка никто из офицеров не верил в его несуществование (речь идет о 1918 г.). Для успешной борьбы с советской властью офицерство объединилось во внутриполковую к/р организацию… Во главе организации стоял штаб, который руководил всей преступной деятельностью офицеров Семеновского и других полков»87.

Следователь подчеркивает наличие «отягчающих обстоятельств»: «Все члены к/р группировки являются бывшими людьми. По социальному происхождению в большинстве своем дворяне; по убеждениям – монархисты»88. По версии следствия, в период Гражданской войны «к/р группировка, объединяющая офицеров Семеновского полка, ставила своей целью:

1. Разгром Советской власти путем организованного выступления вооруженного офицерства.

2. Ведение вербовки кадрового офицерства на юго-восток с прямым указанием – вступить в белогвардейские отряды.

3. Организация восстаний в тылу.

Вся проводимая к/р работа находилась в полном согласовании с монархистами, находящимися за границей»89.

Протокол допроса Я.Я. Сиверса по «Семеновскому делу». 24 ноября 1930.

[Архив УФСБ по СПб и ЛО]

Протокол допроса Н.В. Лобановского по «Семеновскому делу». 3 декабря 1930.

[Архив УФСБ по СПб и ЛО]

Наличия контрреволюционной полковой организации и своего участия в ней никто из арестованных офицеров не отрицал90. Следует отметить, что сам стиль и ход дознания и даже жанр общения, равно как тексты документов (показаний и допросов), весьма отличались от традиционных к тому времени косноязычных шаблонных формулировок и «почерка» следственных дел. Здесь, скорее, можно увидеть поединок равных идеологических противников, но – с предрешенным финалом.

В документах есть яркие штрихи к «портрету» полка, в течение Гражданской