Читать книгу - "Златая цепь на дубе том - Борис Акунин"

Условия жизни в разных регионах СССР очень отличались друг от друга. Где-то требовались рабочие руки, а где-то нет. Москва и Ленинград лучше снабжались продовольствием — и туда стекались переселенцы со всей страны.

Поэтому все двадцатые годы население находилось в постоянном движении, в поисках лучшей жизни.

После революции паспортная система, которой ведали полицейские участки, была отменена. Но теперь ее восстановили, и в таком жестком формате, какого при самодержавии не существовало.

С конца двадцатых годов был взят курс на превращение страны в подобие военного лагеря. Свободная миграция граждан вступила в противоречие со стремлением государства контролировать и планировать все общественные процессы.

С 1932 года ввели обязательную прописку по месту жительства. Документально привязанность к адресу подтверждалась паспортом. В правительственном указе говорилось, что целью этого акта является «учёт населения городов…, разгрузка этих мест от лиц, не занятых общественно-полезным трудом, а также очистка от укрывающихся кулацких, уголовных и иных антиобщественных элементов, в целях укрепления диктатуры пролетариата». И учет, и «разгрузка», и «очистка» осуществлялись органами Наркомата внутренних дел, то есть той же полицией — как до 1917 года.

Колхозная система

В указе 1932 года неслучайно поминались только города. Крестьян, всё еще составлявших основную часть населения, прикрепили к месту жительства проще: им паспортов не выдали.

Всячески декларируя строительство нового, небывалого прежде мироустройства, советское государство последовательно восстанавливало основы, на которых держалась разрушенная царская империя. Вернулось и крепостное право вкупе с крестьянской общиной. Эта система теперь называлась «колхозной». «Коллективные хозяйства», насаждаемые насильственно, в приказном порядке (об этом ниже), опять вынуждали крестьян трудиться на барщине, только теперь помещиком стало государство и оно забирало себе львиную долю урожая. При этом колхоз, подобно общине, не давал работникам по собственной воле куда-то уехать — лишь с разрешения правления.

Срочное введение паспортов и прописки было вызвано еще и тем, что в 1932 году во многих сельских регионах разразился чудовищный голод и люди потянулись в города, надеясь найти пропитание. Эту незапланированную, хаотическую миграцию требовалось срочно пресечь. Государство хотело само решать, откуда и куда будут перемещаться его подданные.

Сталин — живой бог

Окружение всячески убеждало вождя не только в его величии, но и в объективной необходимости народного поклонения — этого-де требовали интересы государства, проходящего через трудный период. Логика была такая: окруженная внешними и подтачиваемая внутренними врагами страна должна быть военным лагерем, армией, а лучшая армия — та, в которой солдаты не только слушаются командующего, но и благоговеют перед ним.

Царям благоговение доставалось естественным порядком, по наследству и по традиции — государей императоров славили во всех храмах. Команда Сталина выстроила культ с нуля, и в очень быстрые сроки. Для ХХ века подобный успех не уникален: в то же самое время с этой задачей не хуже справился тоталитарный режим Италии (и Сталин многое у Муссолини позаимствовал).

Пятидесятилетний юбилей Вождя в декабре 1929 года отмечался как событие большого государственного значения. Юбилей стал и триумфальным завершением борьбы за власть, и началом эпохи массового поклонения. Вскоре будет разработан многокомпонентный, цветистый церемониал восхваления, своего рода новая религия, так что во время войны солдаты (во всяком случае по версии газет) будут идти в атаку и погибать с криком «За Сталина!». Главу государства будут именовать «Вождем и Учителем», «величайшим корифеем всех времен и народов», «гениальным стратегом» и прочими благоговейными титулованиями.

В советском гимне «Интернационал» пелось: «Никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и ни герой», но Сталин в глазах народа стал и Богом, и Царем, и Героем.

Деаграризация

Из всех эпохальных, драматических, необратимых перемен, произошедших со страной, самой важной безусловно была деаграризация.

Обычно используемый термин «коллективизация» не передает всего масштаба произошедшей метаморфозы. Дело не только в насаждении колхозов, они в постсоветские времена исчезнут; дело в том, что Россия навсегда перестанет быть страной крестьян.

Для создания крупной индустрии требовалась дешевая рабочая сила, а кроме деревни взять ее было негде — вот главная причина, по которой Сталин повел наступление на крестьянство. К тому же основным богатством и основным источником валюты, необходимой для импорта промышленного оборудования, в ту эпоху было зерно. Государство намеревалось сосредоточить всё его производство в своих руках.

Гигантская операция была проведена в несколько этапов и удалась не с первой попытки.

Курс на колхозное строительство был объявлен в 1926 году на XV съезде партии — как средство «вовлечения крестьян в социализм». Однако добровольцев объединяться в коммуны нашлось немного, крестьяне предпочитали работать в собственных хозяйствах.

На следующем этапе, в 1928–1929 гг., государство взялось за «кулаков», крупных фермеров, и стало экспроприировать у них имущество, а самих их отправлять в ссылку. Разрушение самого эффективного сектора сельского хозяйства привело к тому, что в стране начались перебои с продовольствием.

Тогда Сталин решил, что нужно вообще покончить с частным крестьянским хозяйством, поскольку оно малопроизводительно и трудно контролируется. Третий этап (1929–1930) ознаменовался массовым сгоном крестьян в колхозы. Газеты триумфально писали об успехах коллективизации. Но крестьяне стали забивать свой скот, чтобы не сдавать его в коммуну, и саботировать посевную кампанию.

Вождь изменил галс: в мае 1930 года он выступил с обращением к местной администрации, осудив насильственную запись граждан в колхозы. Крестьяне немедленно вернулись к работе, и весенний сев был спасен.

После этого наступил четвертый и последний этап. В 1931 году провели «сплошную коллективизацию», по твердо установленному плану. За год две трети крестьян были попросту записаны в колхозы. Это привело к тотальному развалу сельскохозяйственного производства. Осенью 1932 года собрали очень низкий урожай. Главный удар пришелся по самым хлеборобным регионам, где у крестьян реквизировали всё зерно. Разразился страшный голод — особенно на Украине, где безжалостное выколачивание запланированных заготовок совпало с политической кампанией борьбы с «украинским национализмом».

Масштабы гуманитарной катастрофы, вызванной насильственной деаграризацией, были гигантскими. С учетом «отложенных смертей» вследствие истощения и болезней, в общей сложности умерло около 8,5 миллионов человек.

Зато коллективизация победила. Это означало, что львиной долей сельскохозяйственной продукции теперь владеет и распоряжается государство и что рынок труда наводнился очень дешевой рабочей силой. На заводы и стройки из деревни хлынул такой поток людей, готовых работать за мизерную плату, что, как уже говорилось, государству даже пришлось затормозить миграцию, дабы колхозы не остались без работников. За семь лет (1929–1936) «армия рабочих» увеличилась на 111,3 %. Было 11,6 миллиона человек — стало 24,7 миллиона.

Индустриализация