Читать книгу - "Алекс Бринер. Последний ранг. Том 2 - Анна Кондакова"

Она знала, что у неё ещё будет шанс сделать это, осталось лишь подождать.

Совсем немного.

Бринер никуда от неё не денется, потому что ему придётся в конце концов снять с неё обе Печати Блокады и дать в руки меч некроманта. Иначе её не пропустят на Бал Мёртвых.

Отец был дальновиден, когда потребовал от Бринера привести свою дочь именно на этот Бал. Коэд-Дину никак не вывернуться. И плевать, чем он так сильно занят, что даже не нашёл минуты, чтобы посетить свою пленницу.

Скоро они всё равно увидятся.

Анастасия отбросила очередной «убитый портрет», затем взяла чистый холст и со странной нежностью провела по нему кистью, снова обводя овал лица Бринера, до омерзения обожаемый, до тошноты любимый, и принялась рисовать его глаза.

Она настолько же сильно восхищалась им, насколько ненавидела.

За последние два месяца Бринер стал для неё кем-то важным, и, глядя на него, она испытывала к нему дикое влечение. До нытья по всему телу. Отец будто чувствовал, что дочь всё больше тянется к его заклятому врагу, и за это всё чаще насылал на неё боль.

Эти магические шрамы уродовали её и подавляли.

А ещё… злили. Так злили, что она была готова нарушить отцовский запрет!

Анастасия всегда была противоречивой, с самого детства. Она одновременно подчинялась отцу и бунтовала против него, намеренно раздражала его и нарушала правила, а потом смиренно терпела наказания. Раз за разом, всю свою жизнь.

Но за последнюю неделю на её лице ни разу не появились шрамы. Отец снял действие наказания, когда лично отпустил Анастасию на Бал Мёртвых. Он сам попросил Коэд-Дина об этом, будто благословил свою дочь на праздник.

И Анастасия была благодарна.

Нет, не отцу, а Коэд-Дину.

Если бы не он, то отец вряд ли позволил мечте дочери исполниться. И за это Анастасия ещё больше восхищалась Бринером. Это он, именно он и никто другой, поможет ей исполнить её давнюю мечту стать Тёмной Госпожой.

Она замерла над холстом с новым его портретом.

Тридцать вторым по счёту. Он был почти готов, остался лишь маленький штрих.

Анастасия взяла кисть и макнула в кроваво-красную краску, но привычный порез на шее Бринера нарисовать не успела. Замок на двери привычно щёлкнул и не вызвал в ней никакого желания оборачиваться.

Продолжая любоваться портретом и держать кисть, Анастасия лишь бросила презрительно:

— Поставь на тумбу и проваливай, маленькая зубастая тварь. Надеюсь, ты не забыла заварить мне свежий кофе и принести круассаны?

— Я принёс тебе платье, — сухо ответили за спиной. — Примерь.

Услышав голос Бринера, Анастасия положила кисть и медленно поднялась из-за мольберта.

Да, она не была готова к его приходу. На ней сейчас был лишь тот самый скучный набор вещей: брюки, рубашка и свитер. Ничего сексуального. Ну… кроме роскошного белья под одеждой.

Сам Бринер выглядел уставшим. Где его носили черти, оставалось только догадываться.

В руках он держал коробку, перевязанную красной лентой.

— Какой ты милый, — улыбнулась Анастасия, затем подошла к нему лёгкой походкой и чмокнула в щёку.

Её нос уловил запах его свежевымытых, ещё влажных волос: пахло приятным мужским шампунем. Бринер явно где-то пропадал всю ночь, только недавно вернулся и не больше получаса назад вышел из душа.

Анастасия забрала у него коробку, поставила на кровать и, недолго думая, стянула с подарка ленту. Увидев содержимое, она вытянула за бретельки платье и сразу оценила вкус этого засранца.

— А ты постарался. Надо же.

— Это сшила твоя подружка, я тут не при чём, — ответил он, не удержавшись от насмешки.

Анастасия бы с радостью придушила этого козла, но лишь вскинула брови.

— Подружка? Какая подружка? У меня их никогда не было.

— Теперь есть. Это моя горничная. Вы подружились, как я заметил.

— Ну да, прям не разлей вода. — Анастасия брезгливо поморщила нос.

Бринер тем временем разглядывал холсты на полу и на мольберте. Его хмурый взгляд гулял от одного портрета к другому, задерживался на красных линиях, изображающих порезы, но его лицо ничего не выражало.

Ничего удивительного.

Он отлично знал, что дочь Волота жаждет его прикончить. Теперь-то ей не нужно было притворяться.

Она наступила босыми ногами на один из холстов на полу, встав прямо на портрет, а затем начала раздеваться, чтобы примерить платье. Стянула свитер, после чего быстро расстегнула рубашку.

Коэд-Дин перевёл взгляд с рисунков на её тело и проследил за руками, снимающими брюки. Она тем временем без стеснения сняла бюстгальтер и встала спиной к Бринеру, но всё равно ощущала, как он смотрит на неё.

Когда же лёгкое шёлковое платье оказалось на её теле, невесомое и прохладное, то Анастасия обернулась и убрала волосы на одно плечо.

— Ну как тебе? Нравится?

Ей было плевать на его мнение, но так хотелось что-нибудь спросить и продлить их встречу, что она не удержалась.

— Неплохо, — кивнул он.

— Не хватает моего ожерелья из когтей и яда Анчара, — добавила Анастасия с улыбкой. — Жаль, я потратила весь яд на того коротышку-профессора. Надо было его всё же убить, чтобы идти на Бал Мёртвых с тобой, а не с ним. Но просьба отца превыше всего. Ты ведь на Балу всё равно будешь, верно?

Он не ответил, но Анастасия и без его ответа понимала, что скорее всего Коэд-Дина потащит с собой та синеволосая стерва, наследница Хибинской Ведьмы.

Ну конечно.

Она такого не упустит.

— Ты изумительно выглядишь, — внезапно добавил Бринер, ещё раз окинув взглядом Анастасию в новом платье. — И ты достойна этого Бала. Завтра к девяти вечера будь готова выходить. За тобой зайдёт профессор Воронин. Он и будет дальше тебя сопровождать. Увидимся на Балу.

Бринер развернулся и уже собрался выйти, но она не удержалась и окликнула его:

— Коэд-Дин!

Он напрягся, услышав своё легендарное прозвище, но всё же обернулся.

— Что-то ещё?

Анастасия шагнула к нему.

— Я расскажу тебе про своего отца. Хочешь?

Бринер нахмурился, будто не поверил ушам, но всё же остался. Он прошёл к креслу у стола и уселся, откинувшись на спинку.

Под его внимательным взглядом Анастасия села на край кровати, сдвинув подарочную коробку с лентами, и замолчала.

Прошла минута.

Потом — ещё одна.

Он не торопил её с рассказом, не давил и не вставал с кресла, продолжая лишь пристально смотреть на