Читать книгу - "История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер"

реформы исчезнуть с политической карты страны. Но вот в 1992 г., под сильным давлением и при значительной поддержке как Израильской партии труда, так и Ликуда, кнесет согласился на компромиссный вариант. Были внесены поправки в “Основной закон о правительстве”, и в 1996 г. вступила в силу новая версия закона, согласно которой одновременно проводились выборы как главы правительства, так и по партийным спискам. Каждый избиратель должен был голосовать как за партию, так и за кандидатуру премьер-министра. Таким образом, кандидат, набиравший большинство голосов избирателей, занимал пост премьер-министра, и это должно было обеспечить правительству дополнительную стабильность. Однако, принимая эту поправку, кнесет исходил из казавшегося естественным допущения, что победитель выборов при этом будет также председателем партии, набравшей большинство голосов. Это предположение оказалось ошибочным.

Б результате выборов, прошедших 29 мая 1996 г., кандидаты на пост премьер-министра получили почти равное число голосов (чего не бывало прежде в истории Израиля) — разница составила менее 1 % (50,4 % у Нетаниягу, 49,5 % у Переса), или менее 30 тыс. из поданных почти 3 млн голосов. Перес мог победить в борьбе за кресло премьер-министра, если бы ему удалось привлечь голоса арабских избирателей, традиционно голосовавших за Израильскую партию труда. Однако израильские арабы, разгневанные судьбой своих ливанских соотечественников, пострадавших во время операции “Гроздья гнева”, подвергли выборы тотальному бойкоту. Но даже и при таком исходе выборов, когда Нетаниягу стал премьер-министром, у Партии труда еще оставалась возможность определять деятельность кнесета, поскольку они получили 34 мандата — против 32 мандатов Ликуда — и потому, казалось бы, находились в лучшем положении для формирования коалиции.

Однако это большинство в два голоса оказалось менее важным, чем тот факт, что обе основные партии уступили свои мандаты (Израильская партия труда — шесть, Ликуд — восемь) новым, небольшим партиям. Несомненно, избиратели осознали преимущества новой системы выборов — когда можно было голосовать и за лидера по своему усмотрению, и одновременно за партию, согласно своим идеологическим убеждениям. Так, ортодоксы, несмотря на все подозрения, которые им должен был бы внушать Нетаниягу своим американским образованием и светским образом жизни, поддержали его практически единогласно как политика, выступающего за неделимость Эрец-Исраэль. При этом, однако, они также голосовали за свои религиозные партии, превосходно понимая, что при любом раскладе тот или иной кандидат будет, в конечном итоге, зависеть от их избранников при формировании коалиционного правительства.

Так оно и вышло. В результате выборов 1996 г. три партии ортодоксов — Шас, Национальная религиозная партия и “Объединенное еврейство Торы” — вместе получили 23 мандата, что значительно превзошло их достижение (16 мандатов) на выборах 1992 г. Таким образом, без этого блока ортодоксов стало невозможным сформировать правительство. Они выразили готовность войти в кабинет Нетаниягу, понимая, что теперь возникла возможность значительно расширить свое влияние на общее положение дел в стране. Вместе с тем две другие малые партии — светские и еще более правые, чем Ликуд (Моледет и Цомет), также выразили готовность поддержать правительство Нетаниягу, получив за это министерские портфели. Таким образом, когда все итоги выборов были подведены, то оказалось, что Нетаниягу будет вынужден отдать своим коалиционным партнерам более половины министерских портфелей.

Но Нетаниягу видел, что он победил в главном, — теперь он был в состоянии изменить ход мирного процесса. Имея в кнесете устойчивое большинство — 62 голоса против 52, его правительство могло воспротивиться и возвращению Голанских высот, и разделу Иерусалима, и созданию палестинского государства на территориях Западного берега и сектора Газа, и возвращению даже минимального числа палестинских беженцев.

Мирный процесс: позиция Нетаниягу

Для того чтобы понять суть позиции Нетаниягу, достаточно было посмотреть, с каким уважением он отнесся к своему давнему сопернику в Ликуде, Давиду Леви (Гл. XXXIII. Палестинская интифада, израильские ограничения), который получил в его правительстве пост министра иностранных дел. Также с целью укрепления своего правого фланга Нетаниягу ввел в свой кабинет Ариэля Шарона, дав этому отставному генералу портфель министра “национальной инфраструктуры”. Это было заново созданное министерство, в ведении которого находились шоссейные и железные дороги, порты, планирование водных ресурсов и распределение земельных участков — как в самом Израиле, так и на территориях Западного берега и сектора Газа. Твердо рассчитывая, ко всему прочему, и на идеологическую поддержку нового министра обороны, уроженца Ирака Ицхака Мордехая[108], Нетаниягу, представляя свое правительство в кнесете 18 июня 1996 г., недвусмысленно давал понять, что намерен решительно пересмотреть весь ход мирного процесса.

И в самом деле, новый премьер-министр не только отказался дать обязательства относительно создания палестинского “образования”, но напрямую заявил о неприемлемости самой идеи отвода израильских войск с территории Западного берега или сектора Газа. Возобновление переговоров о постоянном статусе, сказал он, должно быть обусловлено тем, намерена ли Палестинская автономия “строго соблюдать” свои обязательства относительно сохранения мира. Не были забыты и сирийцы. Упомянув о попытках своих предшественников установить контакты с правительством Асада, Нетаниягу заявил, что готов возобновить эти переговоры “лишь без предварительных условий”, — тем самым де-факто отказавшись от того, пусть и незначительного, прогресса, который был достигнут сторонами в ходе обсуждения вопроса о Голанских высотах.

Воинственная позиция, занятая Нетаниягу, произвела сильное впечатление на Ясира Арафата. Палестинский лидер немедленно обратился к президенту Египта Мубараку и королю Иордании Хусейну с просьбой провести в Каире трехстороннюю встречу. Встреча состоялась, но египетский и иорданский лидеры заявили, что пока не готовы ставить под удар процесс “Осло”. Такую же выжидательную позицию занял и Клинтон в ходе бесед с Нетаниягу, прибывшим в Вашингтон 9 июля с визитом вежливости (Гл. XXXV. Дипломатия Клинтона: новая попытка). Однако новый израильский премьер-министр, приняв дипломатическую сдержанность собеседника за безусловное одобрение своей позиции, приступил к реализации программы, ориентированной на ускоренное развитие экономики еврейских поселений Западного берега. Первым делом он восстановил все финансовые льготы для поселенцев, отмененные ранее правительством Переса. Как и следовало ожидать, вдохновителем всех подобного рода решений был Ариэль Шарон. Получив для своего Министерства инфраструктуры бюджет в полмиллиарда долларов, Шарон немедленно приступил к сооружению дорожной сети, которая должна была соединить еврейские поселения Западного берега — при этом зачастую нарушались связи между арабскими деревнями и фермами. К тому же Шарон не скрывал своих намерений резко увеличить численность еврейского населения на территориях за ближайшие четыре года. Да и сам Нетаниягу, не желая утрачивать общественного внимания, заявил на заседании центрального комитета Ликуда: “Никогда не бывать палестинскому государству между Средиземным морем и рекой Иордан”. Это заявление не осталось секретом для Арафата и палестинцев, и атмосфера в регионе стала более чем накаленной.

Благодаря Нетаниягу ситуация сделалась взрывоопасной в ночь с 23 на 24 сентября 1996 г. Проблема была связана с так