Читать книгу - "Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь - Siddharth Kara"

Я не знаю ни одной конференции по добыче кобальта в ОЭСР в Париже или в штаб-квартире ООН в Женеве и Нью-Йорке, на которой бы за столом переговоров присутствовали старатели. И уж тем более я сомневаюсь, что многие из тех, кто участвует в этих конференциях, когда-либо посещали места кустарной добычи в Конго и разговаривали с людьми, которые там работают. То же самое можно сказать и о руководителях крупных технологических и автомобильных компаний, которые покупают конголезский кобальт. Значимые решения не могут быть разработаны, если они лишены непосредственного участия тех, кому эти решения призваны помочь. Это особенно верно в Конго, где голоса на местах рассказывают совершенно иную, если не сказать противоположную, историю, чем та, которую рассказывают наверху.

После краха в Камиломбе я не мог вернуться в Конго до 2021 года из-за ограничений на поездки, вызванных пандемией COVID-19. Когда я наконец вернулся, сразу стало ясно, что пандемия привела к значительному ухудшению условий. Большинство иностранных горнодобывающих компаний приостановили работу на длительный срок в 2020 и 2021 годах из соображений безопасности для своих сотрудников, однако спрос на кобальт только вырос. Миллиарды людей по всему миру как никогда раньше полагались на перезаряжаемые устройства, чтобы продолжать работать или посещать школу из дома.

"COVID оказывал давление на старателей, заставляя их поставлять кобальт, когда шахты закрывались", - объясняет доктор Тшихуту из больницы Мвангени в Колвези, крупнейшей в провинции Луалаба. По словам доктора Тшихуту, болезнь особенно быстро распространяется в местах кустарной добычи, поскольку копатели работают в условиях крайней скученности. Они не могли преодолеть социальное расстояние , находясь в траншее или туннеле, и даже если у них были маски, носить их, работая в туннеле или копая под палящим солнцем, было невозможно. Инфицированные старатели впоследствии передавали вирус в своих общинах.

"Те, кто ходил на кустарные шахты, способствовали распространению болезни в своих семьях, когда возвращались домой", - говорит доктор Тшихуту.

Что еще хуже, поставки вакцины в ДРК были скудными. В конце 2021 года даже 1 процент взрослых в стране не был полностью вакцинирован, в то время как примерно половина взрослых в странах с высоким уровнем дохода получила не менее двух доз вакцины. Доктор Нгой из Главного медицинского госпиталя Кампембы в Лубумбаши рассказала мне, что в ее государственной больнице обычно два-три месяца не было вакцин. Когда они получали вакцины, это обычно была вакцина Sinovac из Китая, которой местное население не доверяло. В течение всего 2020 года даже не было возможности провести тестирование, пока в начале 2021 года с помощью "Врачей без границ" не была открыта отдельная клиника. Временами, по словам доктора Нгоя, количество положительных результатов в клинике превышало 50 процентов. Без вакцин, масок, анализов и других защитных механизмов бесчисленное множество старателей и других жителей Медного пояса заболели. Большинство из них не могли позволить себе больничную помощь и занимались самолечением дома, а их судьба была неизвестна.

Помимо вспышек заболеваний и смертей, во время пандемии COVID-19 старатели столкнулись с обвальным падением доходов. Снижение доходов было вызвано испарением покупателей в нижнем звене кобальтовой цепочки. Большинство агентов депо в горнодобывающих провинциях - китайцы, такие как Босс Пэн в Мусомпо или Босс Си в Касуло. Большинство этих агентов в январе 2020 года уехали домой на праздник Нового года по лунному календарю и больше не вернулись. Китай закрылся, и полеты были приостановлены. Те немногие агенты, которые остались на складах, снизили цены, что привело к резкому падению доходов старателей. Прибыль по цепочке была как никогда высока, поскольку цены на кобальт росли на протяжении 2020 и 2021 годов, но доходы старателей достигли дна. Семьи больше не могли позволить себе еду, одежду и жилье. Тысячи детей были вынуждены бросить школу, чтобы копать кобальт и помогать своим семьям выжить.

"Я могу сказать, что из-за COVID-19 число детей в шахтах сильно увеличилось ", - сказал мой гид Филипп. "Большинство из этих детей никогда не вернутся в школу. Так много успехов, которых мы добились, было потеряно".

Та же монахиня, которая прислала мне видео с шахты COMMUS в Колвези, на котором видно, как конголезских рабочих бьют кнутом, словно африканских рабов в старом мире, а их китайские боссы смотрят на это, подсчитала, что после введения КОСВИДа более двух третей детей в Медном поясе не посещают школу. По ее словам, почти все эти дети копались в кобальтовых шахтах и становились все более "больными, ранеными и сиротами". Учитывая усугубляющуюся катастрофу, она задала простой и ясный вопрос:

Как можно построить устойчивое будущее, жертвуя самими носителями этого будущего, лишая детей благополучия и, что еще хуже, лишая их права на существование?

 

Несмотря на то что условия жизни старателей в Конго ухудшились во время пандемии COVID-19, существует реальный путь к смягчению большинства, если не всех, проблем, с которыми они сталкиваются. Этот путь начинается с подотчетности. Самая большая проблема, с которой сталкиваются старатели в Конго, - это не вооруженные солдаты, недобросовестные китайские покупатели, не эксплуататорские кооперативы и не разрушающиеся туннели. Эти и другие антагонисты - лишь симптомы более серьезной угрозы. Самая большая проблема, с которой сталкиваются старатели в Конго, заключается в том, что заинтересованные стороны в цепочке отказываются брать на себя ответственность за них, хотя все они так или иначе получают прибыль от их работы.

Вместо того чтобы делать пустые заявления о политике абсолютной нетерпимости и прочий пустой пиар, корпорации должны сделать одну простую вещь, которая действительно поможет: относиться к старателям как к равным сотрудникам с теми, кто работает в штаб-квартире компании. Мы не отправили бы детей из Купертино искать кобальт в токсичных карьерах, так почему же допустимо отправлять детей из Конго? Мы бы не стали принимать пустые заявления в прессе о том, как обращаются с этими детьми, не проверив это независимыми экспертами, так почему бы нам не сделать это в Конго? Мы не стали бы обращаться с нашими родными городами как с токсичными свалками, так почему же мы позволяем это делать в Конго? Если бы крупные технологические компании, производители электромобилей и горнодобывающие компании признали, что старатели являются неотъемлемой частью их цепочек поставок кобальта, и относились к ним с такой же гуманностью, как и к любым другим работникам, то почти все, что нужно сделать для решения проблем, от которых в настоящее время страдают старатели, было бы сделано.

Однако дальнейшее развитие событий не может идти по типичной модели борьбы с нарушениями прав человека в глобальных цепочках поставок "на скорую руку". Слишком часто внимание к проблеме привлекается на короткий